Согласно обычаям брат видел свою нареченную всего лишь раз в жизни. И был не в восторге! «Какая досада», – подумала Тея, понимая, что вручила бы душу Богам, чтоб вернуть всё назад. На фоне хорнийского отпрыска её хатонийский принц казался теперь даром свыше…

– О чем задумалась? – Мордий чуть сжал её пальцы. Высокий лоб покрывала испарина.

Ей так захотелось остаться с ним, здесь! Наблюдая, как брат примет царство, как женится и будет раздавать имена своим детям. Мужчин в Михтии именовали по звездам. Наверняка, он выберет южное небо?

– О том, что тебе пора спать, – строго сказала Протея, высвобождаясь.

– Не уходи! – взмолился братишка.

– Я скоро вернусь, – пообещала она, заставляя себя подняться.

До рассвета оставалось четыре часа. Приговор был подписан! Перед мысленным взором Протеи предстал король хорнов. Его сумрачный взгляд и узор из шрамов на предплечье. Об этом народе ходили легенды. И каждая из них была страшнее предыдущей. Её закуют и бросят в мешок? И будут кормить сырым мясом!

Оконный проем на стене становился светлее. Перебирая пальцами вышивку, Протея лежала без сна. По ту сторону дверей было тихо. Возможно, у ворот не окажется стражи? Но выйти наружу казалось страшнее расправы над собственным телом.

«А вдруг я уже умерла, но просто не знаю об этом», – подумала Тея, – «Уж лучше бы так!».

5. Глава 4

– Принцесса Тея! Принцесса Тея! Пора вставать! – навязчивый голос служанки вырвал ее из сонного забытья.

Простыни хрустнули в ответ на попытку подняться. Ослабленный бессонницей организм противился этому, умоляя остаться в постели. Из окна внутрь комнаты лился мягкий рассветный огонь. Солнце уже пробуждалось, рассеивая темноту небосвода. Всего лишь еще одно утро! Служанки Софора, Катальпа и Дара суетливо мельтешили по комнате, одергивая шторы на окнах, расправляя измятые простыни и согревая купальную воду.

– Её высочество велела вам облачиться в михтийскую робу, – произнесла Дара. Она кивнула в сторону шкафа.

Внутри затемненной ниши висело одно единственное платье. Невзрачное одеяние, сшитое из грубого сукна, с длинными рукавами и высоким воротом.

Комнату заполнил аромат цветочного мыла. Протея обнажилась и шагнула в купальню, стараясь не думать о том, что это в последний раз. Кто знает, быть может у хорнов не принято мыться? Она опустилась на дно, разомлевшее тело окутало жаром. Софора взяла с пола ковшик и принялась зачерпывать теплую жидкость.

Вода остывала медленно, источая пары. На поверхности, как на озере, дрейфовали завитки акацита. «Что еще взять с собой?», – размышляла Протея, – «Небо? Воздух? Семена цветов?». Но они же погибнут в студеных землях! Как и она сама.

– Принцесса Тея! – послышалось сзади.

Она обернулась и увидела Катальпу. Девушка сжимала в руках… труп животного.

– Что это? – отшатнулась Протея.

– Это дар его величества, короля Хороса, – простодушно пояснила служанка.

– Хродеса! – мрачно поправила Дара.

Они развернули накидку, увлеченно изучая ее со всех сторон. Густая темная шерсть лоснилась на свету, ниспадая до самого пола. Было трудно понять, какому зверю принадлежала шкура. Но одна лишь мысль облачиться в нее вызывала волну отвращения.

Протея поморщилась.

– Верните обратно! – велела она.

– Но их высочество уже покинули дворцовые покои, – испуганно пролепетала Катальпа. Самая младшая из служанок.

Она громко шмыгнула носом:

– А вы же вернетесь? Принцесса Тея!

– А ну замолчи! – одернула Дара.

Протея закуталась в теплую шаль и выглянула в окно. С высоты второго этажа был виден придворный мостик. Взад-вперед сновали суетливые конюхи, кухарка с кастрюлей наперевес выливала остатки похлебки в помойную яму. В кронах могучих деревьев беспокойно перекликались птицы, и михтийские гончие, неся трудовую вахту, оглашали свирепым лаем постоялый двор. Всего лишь еще одно утро! Которых случалось так много…