- Виви вам всё приготовила, приятного аппетита, - Беренгария вымученно улыбнулась и поспешила уйти.

Я сглотнула горький ком, но раскисать не стала. Некогда! Тем более так хочется кушать…

- Она хорошая, - выдал мне Илья, едва я его усадила за стол, - но не мама. Вот ты…

От удивления я неловко села на стул, он с противным скрипом сдвинулся, из-за чего я потеряла равновесие и грохнулась прямо на пол.

Илья расхохотался. Весело, заливисто, а я не знала, как реагировать. С одной стороны, хорошо, что не плачет, с другой, так больно задницу, несмотря на кучу юбок. Да и надо его приучать, что такое хорошо, и что такое плохо. Прямо как у Маяковского, да.

- Мне больно, - я поднялась, вернула стул на место, аккуратно села. – Падать на пол вовсе не смешно.

С этими словами я принялась открывать тарелки с едой. О, чего там только не было! Какое-то зеленоватое пюре, куски жареного мяса, нарезанные кусочки вполне себе знакомых овощей, фрукты.

- Прости, пожалуйста, - вместо того, чтобы разглядывать блюда, Илья смотрел мне в глаза. – Я больше не буду смеяться, когда тебе больно.

О, какую он длинную фразу произнёс! Умница!

- Хорошо, я тебя прощаю, - улыбнулась как можно более ласково. – А вообще ни над кем смеяться не надо, если человеку больно.

- Даже над отцом? – он был настолько искренен, что я чуть не расхохоталась, но, конечно же, сдержалась.

М-да, вот на каком месте стоит у него Зигвальд – на последнем. Впрочем, чему тут удивляться? Всё закономерно.

- Даже над ним, - серьёзно кивнула, хотя так и тянуло поглумиться. Но то был не тот собеседник и не та ситуация. – Ладно, что тебе положить?

- Хочу мяса! – и столько было предвкушения в его глазах, что не возникло даже сомнений – всё будет хорошо.

Он обязательно восстановится, окрепнет, станет сильным мужчиной, и я приложу максимум усилий, чтобы всё наладилось. Вот только мелькнула мысль, что с таким папашей придётся слишком долго тут пробыть, дабы проконтролировать процесс взросления.

А ведь мне всего лишь двадцать, я даже учиться не закончила…

Зигвальд

Мирелла плакала. Сидела, тёрла кожу запястий, где та соприкасалась с антимагическими наручниками, и красиво лила слёзы. Её глаза выглядели особенно прекрасно, ведь от влаги стали яркими, как весенняя трава. Я невольно залюбовался, вот только в груди ничего не шелохнулось, как и метром ниже.

- Как часто ты бывала в Судре – родине твоего отца? – продолжал допрос Ортос.

- Только в детстве у бабушки гостила, - голос Миреллы дрожал. – Сами мы жили в Коринии, потому что мой отец больше любил варить мыло, а не плавать по морям.

Да, коринское королевство славится своими ароматами, ведь это – Страна Цветов. Беренгария привезла с собой целую оранжерею, когда вышла замуж за Крайла. Благодаря ей же, а ещё нашему другу Арунду это самое мыло теперь есть практически у каждой армарийки. Это чувствуется издалека – настолько сильный и стойкий запах.

Порой, если вокруг сразу много женщин и нет сквозняка, становится тяжело дышать.

- Мне сообщили, что твоя мать была вхожа во дворец во времена правления Харника, - выдал очередной каверзный вопрос Ортос. – После его свержения поставщика мыла поменяли.

Ага, копает в сторону того, что она может быть из вражеского лагеря, ведь именно мы этого Харника и свергли. Хм, логично.

- Да, но это из-за вздорного нрава королевы, а не из-за смены власти. Именно благодаря браку их величеств Беренгарии и Крайлаха родители остались на плаву, стали торговать с Армарией, - её голос звучал вполне искренне, но я уже не реагировал на него, как раньше.