Она прерывисто дышит, глаза ищут его, но он ушел. Скользнул обратно в высокую траву. Нет, он не мог ее бросить. Он же обещал. Из самых глубин души рвется отчаянный вопль, но она понимает, что не имеет права издать ни звука.

Товарный поезд несется на нее с долгим скорбным завыванием, и ей хочется замереть и дать локомотиву затянуть ее под железные колеса, но ноги почему-то сами несут ее по рельсам. Она продирается сквозь стебли несжатой пшеницы, окрашивая их красным, и тут наконец замечает его. Он останавливается и поворачивается к ней лицом. Он доволен.

5 сентября 2017 года

Сегодня был мой первый официальный день в шестом классе, и он прошел просто отлично! Средняя школа намного больше начальной, где в одном здании собираются ученики из трех маленьких городков. Теперь я буду учиться с ребятами, которых не видела с детсадовских времен.

Здорово, что здесь не будет Мелоди Дженкинс: вот уж с кем мы с пятого класса были в бесконечных контрах. Это ведь она тогда разослала по всей школе целых четыре дурацких списка и на верхнюю строчку каждого поставила меня: как самую тупую, самую уродливую, самую странную девчонку и самую очевидную девственницу. Последнее просто глупо. Я пыталась уговорить себя, что мне фиолетово, но не сработало. А с Джордин Петит мы будем встречаться только в обед и на одном уроке. Джордин, вообще-то, получше Мелоди, но в прошлом году всем растрепала, будто мне нравится Дакота Рихтер. Вот уж вранье!

А самое приятное – на обеде и на уроке обществознания мы будем вместе с Гейбом Шенноном. Вот он-то мне давно нравится; думаю, и я ему немножко тоже. Этим летом я помогала маме в канцелярии начальной школы, где она работает секретарем, а Гейб вместе со своей матерью готовил подготовишек к новому учебному году. Мы отлично тусили и вроде бы неплохо узнали друг друга.

Кстати, уроки обществознания у нас ведет мистер Довер, он остроумный, симпатичный и, наверное, очень прикольный, а еще я подумываю начать играть в волейбол. Мама говорит, в средней школе очень важно быть «активисткой», чтобы познакомиться с новыми людьми и понять, чем мне интересно заниматься.

Моя сестра Кендалл считает, что мама прозрачно намекает: мол, не тормози, Кора; если не заведешь друзей сейчас, то не заведешь их никогда. И Кендалл, пожалуй, права. Она-то симпатичная, бойкая и пользуется успехом. Я, конечно, тоже не урод, но определенно не такая красотка, как Кендалл. И по характеру почти полная противоположность ей. Хорошо, что в средней школе в спортивные команды берут любого. Никому не отказывают, и это здорово, ибо мы с волейболом плохо совместимы. Есть, правда, еще один вариант: бег по пересеченной местности, но, по-моему, бежать невесть куда и невесть зачем – несусветная глупость. Итак, волейбол. Завтра первая тренировка. Пожелайте мне удачи – она мне понадобится!

К тридцати шести годам как меня только не называли: дрянью, шлюхой, разлучницей. А то и похуже. Думаю, это справедливо, если уж быть совершенно честной. Но единственное, чего я никогда не позволю сказать о себе, – что я плохая мать. За такие слова могу и в морду дать. Для своих детей я делаю всё. В отношении мужчин – да, могу быть дурой, но мать я хорошая.

Семь месяцев назад я уволилась с должности секретаря в компании канцтоваров для офиса, погрузила вещи в нашу старую, изъеденную ржавчиной машину, втиснула туда же сопротивляющуюся Вайолет, разъяренного Макса и нашего бассет-хаунда Бумера и отправилась в двадцатипятичасовой путь из Алгодона, штат Нью-Мексико, на северо-восток, в Грин-Бэй. План заключался в том, чтобы начать новую жизнь с моим дружком Джерри, который переехал туда несколькими месяцами ранее, намереваясь устроиться на работу в «Проктор энд Гэмбл».