Она посмотрела на меня неожиданно серьезным и трезвым взглядом, а потом весело произнесла:

– Ну, разве мне нужна особая причина, чтобы просто посидеть со своей подругой? Единственной, прошу заметить!

– Тогда я угадаю сама: ты расстроена из-за расставания с Генри? Этот подлец бросил тебя и не оставил ни пенса?

Виктория захохотала, будто я сказала что-то невыразимо смешное или глупое, и лишь потом проговорила сквозь смех:

– Моя милая Августа, представь себе, на сей раз это я дала ему отставку! О, не делай такое лицо, я имела на это полное право: он мне надоел.

– Хорошо. Пусть так. А ты уже решила, что дальше? Есть планы на будущее? – задала я возможно немного нескромный, однако вполне логичный вопрос. И с удивлением наблюдала, какую череду перемен в очередной раз переживает лицо Виктории: из беззаботного его выражение стало на мгновение мрачным и отрешенным, чтобы затем снова озариться наигранной улыбкой. Она ловко разлила остатки вина по нашим бокалом и высоко подняла свой.

– Позволь мне сказать тост: за свободу! И пусть каждая из нас сама выбирает свой путь, – и, сделав паузу, добавила: – Я-то свой уже выбрала…

– Даже не буду пытаться понять, что ты сейчас имеешь в виду, – уверенно заявила я.

– Я знаю, что совершаю страшную ошибку, но не могу противиться, – пробормотала Виктория, глядя куда-то за мое левое ухо. Я проследила ее взгляд и не обнаружила там абсолютно ничего, заслуживающего внимания.

– И что же это за столь роковая ошибка?

– Это прекрасная дорога, она ждет меня. Я сама, сама выбрала, ты понимаешь? Я уже не могу повернуть назад. Могла раньше, но я решилась.

– Виктория-я!

– Ах, прости. Я, видимо, совсем задумалась.

– Какая еще дорога? Ты уезжаешь?

– Далеко. Очень далеко. Откуда нет пути назад.

– Виктория, что ты такое говоришь?!

– Ничего. Пожалуйста, забудь весь этот бред, я, видимо, совсем пьяна.

С этими словами она вскочила из-за стола и, не оборачиваясь, поспешно направилась к выходу – ничего не объяснив и даже не попрощавшись. Я удивленно перевела взгляд с двери на остывающее в тарелке мясо и непонимающе покачала головой. Кому-то не избежать объяснений!

Солнце катилось к закату, птички жизнерадостно щебетали на ветках, цветы в саду источали утонченный аромат. Жизнь шла своим чередом.

Я вернулась в Уотфорд после успешного завершения дел, чтобы наслаждаться тишиной, спокойствием, уединением, а также возможностью ослабить корсет и поменять огромный кринолин на простое домашнее платье. И наконец-то осмотреть свои владения.

Скромный приусадебный участок был заброшен, зарос высокой травой, которая пробивалась даже сквозь камни подъездной площадки, а весь сад заполонили сорняки высотой с человеческий рост. Мрачная черная решетка кладбищенской ограды притягивала взгляд и одновременно пугала. И я не смогла устоять. Я толкнула железную створку калитки и прошла внутрь.

Птички продолжали надрываться на ветках и, в общем-то, ничего не изменилось. Могилки как могилки. Старенькие. Я наклонилась, чтобы прочитать дату, готические римские цифры отсылали меня куда-то в XVI век. Быть может, тогда этот уютный дом и был возведен.

Самой новой выглядела могила, стоящая в некотором отдалении от остальных и украшенная амурчиком в лучших традициях рококо. "Корделия Амалия Аппендейл, 1762–1780" – гласила замысловатая надпись. Совсем еще молоденькой была эта Корделия Амалия.

Я вздохнула и равнодушно пожала плечами. Не повезло ей, но мне-то какое дело?

С другой стороны, могла бы я узнать что-нибудь об этом доме, стоящем заброшенным вот уже сто лет? Не зря мой дед не захотел здесь оставаться ни дня. А может быть, я раскрою какую-нибудь страшную мистическую тайну, окутывающую этот дом, словно густой туман!