Я вновь рассмеялась, удивляясь тому, как причудливо скачет мысль в голове этой бойкой девушки, и покачала головой.

– Не побоюсь. Я ведь целительница, на практику в Орден приехала, нас такой ерундой не испугаешь. Идём же. Есть хочу так, что в глазах темнеет. Чем это пахнет, кстати?

– Так это пироги из Фархеса привезли, от моей сестры. От Мадди. Она у нас пекарка. У неё булки сам Мэтр покупает. Даже специальный артефакт подарил, с которым они аж неделю свежими и горячими остаются. Наша Мадди вообще молодец. Целую кондитерскую в большом городе открыла.

Замечание о том, что я на самом деле думаю про «большой город Фархес» я проглотила вместе с первым куском невероятно вкусного пирога. А Лин тем временем вывалила из огромной миски прямо на стол кусок теста и принялась его яростно месить, наговаривая:

– И всё сама, сама… От матушки ни полушки не взяла… Мы ведь пришлые. Раньше в столице жили, только я тогда болела сильно, плохо помню… А потом нам один мясник помог. Хороший дядька. Мясо нам прямо бесплатно давал. И колбасу. Он нашу Мадди к себе в лавку взял, помощником. Представляешь, он сразу думал, что Мадди мальчишка, это потом уже… вскрылось. А когда у матушки внезапно радость случилась – старый дядька по мужу помер и нам всё отписал, мы уже сюда переехали. Он конюхом почтовым тут был... Чаю хочешь? Или молока?

– Молока, – закашлялась я. Уследить за жизненными хитросплетениями судьбы юной Лин и её семьи было непросто, но я старалась. Хотя голова потихоньку уже начинала кружиться. – Спасибо.

– Возьми жбан в холодильном шкафу, – кивнув на нужную дверь, велела она. И тут же, позабыв о сложной судьбе своей старшей сестры, перескочила на новую тему:

– А ты эрэ, стало быть? Да? Лекарка?

– Целительница, – исправила я. – Лекари без магии лечат, по старинке. Только титул «эрэ» мне присвоят лишь в конце лета, когда я за практику отчитаюсь. А пока я вроде как ещё студентка.

– Но лечить умеешь же?

Лин подозрительно сощурилась, и я была вынуждена признать:

– Лечить – умею.

– Ну и не говори ерунды тогда! – Погрозила мне выпачканным в муку пальцем.

– Да я и не говорю, – хмыкнула я, покачав головой. Говорила тут, в основном, Лин. Я лишь кивать да подавать реплики успевала, а девчонка тем временем успела поведать мне всё о жизни своей семьи (кроме сестры Мадди, которая в Фархесе жила, у неё было ещё три сестрёнки и матушка, хозяйка этой харчевни), нашептать все местные сплетни, рассказать о предпочтениях в еде у щитодержцев, пожаловаться на Фархесского бургомистра... В общем, тонны полезной информации!

На прощание я пообещала заглядывать в гости – не часто, но по мере возможностей, припомнив при этом слова капитана Дрозера:

– Всё же я в замке жить буду, а тут три часа пешего хода.

– Да какое три часа!? – Лини махнула рукой. – Час – и это если у каждого столба останавливаться и ворон считать. А если не останавливаться, или двуколку взять – так и вовсе за четверть часа домчаться можно… Двуколка, правда, тут только у Мэтра. Да у повара ихнего. У некроманта, но там такая труповозка – раз увидишь, потом до конца жизни от страху слово сказать бояться будешь. У молочника две, но на второй только его баба ездит – та ни в жизнь не даст. Жаднючая – страх…

– Лини, я пойду! – закусив губу, выпалила я. – Капитан Дрозер заждался уже, наверное. Увидимся.

– Пока. – Девчушка тоскливо вздохнула. – Ты только приезжай. А то ведь здесь и поболтать не с кем. Маменька да сёстры. Маменьке не до того, а сёстры малые ещё… Приезжай, а?

– Обязательно! – пообещала я, внезапно осознав, что прирождённая, как мне показалось, болтливость Лин, по всей вероятности, всего лишь результат одиночества. Я в её возрасте в центре столицы жила, в БИА училась. И у меня проблемы возникали не от того, что поболтать не с кем, а от того, что от разговоров не знаешь, куда спрятаться. – Вот как только устроюсь, так сразу в гости наведаюсь.