Я стояла и любовалась видами, совершенно забывая, что не одна. Первым вернул к реальности мягкий голос Леши:

— Не знал, что ты любишь это дело… Обязательно съездим в Америку к океану. Наш медовый месяц пройдет именно там.

Удивительно, но помимо Леши, что вынужден был изображать моего парня, Петя тоже никуда не ушел. За спиной послышался раздраженный хмык, а после него торопливые шаги в сторону бунгало. Они представляли из себя просторные деревянные домики, где надежной и крепкой выглядела только крыша. Вместо привычных нам стен — разлетающиеся белые и голубые тюли. А внутри столики и шезлонги.

Петя прошел вперед к женщине в сплошном черном купальнике. Не сразу под широкой шляпой и длинной накидкой удалось узнать маму.

Пока я размышляла: «С каких пор она обернулась в монашки?», Петя подошел вплотную и, нагнувшись, поцеловал в щеку. От неожиданности я вздрогнула, но взгляда не отвела. Петя изредка следил за мной, как истинный мучитель.

— Он издевается над тобой, — ахнул стоящий рядом Леша. — Вот урод!

Черные широкие очки закрывали мое лицо на половину — это было настоящее спасение. В особенности, когда достаточно громко бывший ректор вдруг произнес:

— Детка, я тут привел твою дочку с женихом. Он хороший мужчина, тебе понравится.

Стало тошно, во рту ярко почувствовался вкус желчи. Ухоженная женщина средних лет и накачанный взрослый мужчина — пара с бутылки молока, полная идиллия. Только вот в нее никак не вписывался наш с Петей секс и его пошлые взгляды.

— Правда? Аня, я так за тебя рада! — мама подорвалась с шезлонга, кинувшись к нам целоваться. Это было настолько неожиданно, что я растерялась. Проявление любви и заботы казалось для нас неизведанной тропой. Леша же спокойно принял объятия, поцеловал маме руку и представился, на что она тут же притворно залепетала: — Какой прекрасный мужчина! Аня, почему молчала?

— Эмм… — я растерялась, поморщившись. — Может, потому что ты никогда не берешь трубку на мои звонки? Или потому что всегда занята своими делами?

Мама странно стушевалась, нервно обернувшись назад на Петю. Мужчина же посмотрел на женщину удивленно, его брови буквально приросли ко лбу.

— Не придумывай. Это ты всегда меня игнорируешь! — внезапно заявила она, и я распахнула рот от такой неожиданной новости. Но не успела я и слова ответить, как женщина схватила меня за кисть и прокрутила вокруг своей оси. — Анют, купальник шикарный! Но разве тебе не стыдно в такой срамоте на пляже показываться?

Замерев на месте, я переспросила, в надежде, что просто не расслышала:

— Что, прости?

— Ты ведь голая! — ахнула мама, недовольно качая головой. — Это неприлично при живом парне. Тем более, женихе.

Припомнив, как эта же «честолюбивая» женщина скидывала мне фото нагишом, сидя при этом на трех темнокожих, я усмехнулась. Рядом стоящий Леша тоже распахнул глаза от удивления.

— Согласен, — на полном серьезе поддержал маму новый «папочка», — верх неприличия. Вот бери пример с Зои — все закрыто.

Выгнув бровь, я бросила вызов Пете, пытаясь передать силой мысли: «Неприлично трахать другую, пока твоя невеста где-то прохлаждается!».

— Зоя… — Леша явно что-то собирался сказать, но замер на имени. Ожидая, пока мама произнесет свое отчество, но этого не произошло. Тогда он махнул рукой и продолжил без сантиментов: — Я не вижу ничего страшного в купальнике Ани. Обычные плавки и лиф. Точно, как у половины пляжа.

И тогда я увидела то, что мама пыталась всячески скрыть под чужой ее плечу одеждой: истинную натуру. Женщина купалась во внимании мужчин — это была цель ее жизни. И если какой-то несчастный вдруг оказывался с ней не согласен, становился персональным врагом.