Некий человек провел несколько лет службы в Осаке, а затем вернулся домой. Когда он появился в своей провинции, он стал посмешищем для всех, потому как говорил на диалекте провинции Камигата. Посему, проведя долгое время в провинциях Эдо или Камигата, ему нужно было уделять больше внимания тому, чтобы говорить на родном наречии, нежели обычно.

Будучи вдалеке от родных мест, естественно, что человек попадает под влияние иных традиций. Однако глупо и грубо смотреть сверху на традиции жителей своей провинции, считать их деревенскими или даже пытаться навязать им новые вместо родных. Нет ничего дурного в том, что эти традиции просты и неизысканны. Подражать же чужим – просто стыд.

Один человек сказал священнику Сюнгаку: «Традиции Секты Лотосовой Сутры плохи, потому как в ней принято запугивать людей». И тогда Сюнгаку верно заметил: «Именно это и делает их теми, кто они есть. Если бы их традиции были другими, то была бы уже совсем иная секта».

Однажды, когда одного человека собирались повысить по службе, участники собрания пришли к умозаключению, что это повышение станет делом бесполезным, поскольку этого человека когда-то втянули в пьяную потасовку. Но кто-то молвил: «Если мы станем отказывать каждому, кто когда-либо совершал ошибки, мы рискуем не заметить полезного человека. Тот, кто совершил ошибку однажды, будет более предусмотрительным и полезным из-за того, что оступился прежде. Я настаиваю на том, чтобы его повысили». Кое-кто возразил: «Как же ты поручишься за него?» А тот ответил: «Я могу поручиться за него, потому как он ошибся однажды. Люди, которые никогда не ошибались, – опасны». Так было сказано, и человека повысили.

Когда преступникам выносили приговор, Наканэ Кацума всегда отправлял наказание слабее, чем было положено. Лишь ему была доступна такая мудрость. В те времена приговор выносило несколько человек, однако никто не смел перечить Кацуме. Поэтому его именовали Мастером-виночерпием и Мастером двадцати пяти дней[9].

Одного человека клеймили позором за то, что он не отомстил. Часто месть заключается в том, чтобы ворваться в дом к врагу и погибнуть. В таком поступке нет позора. Однако если думать, что месть свершится лишь по завершении всех дел, то она не свершится никогда. Размышления над тем, сколько людей у твоего врага, тоже ни к чему не приведут: в конце концов ты сдашься. Это неважно, будь у него хоть тысячи людей, ты исполнишь свой долг, даже просто представ перед ними и задавшись целью убить их, одного за другим. Ты покончишь с большинством из них. Вспоминая историю о ночном нападении ронинов[10] господина Асано, следует сказать, что они допустили ошибку, не совершив сэппуку в Сёнгакуи, потому как они повергли врага спустя слишком долгое время после гибели своего господина. Прискорбно было бы, если бы господин Кира скончался от недуга за то время. Люди провинции Камигата обладают исключительной мудростью, ибо они совершают похвальные поступки, но не действуют неосмотрительно, как это произошло во время битвы при Нагасаки[11]. Хотя и не обо всех вещах можно судить таким образом, я упоминаю их в своем наставлении о Пути самурая. Когда наступает момент – не время для колебаний. И если ты не добыл всех сведений заранее, скорее всего, тебя настигнет позор. Читать книги и прислушиваться к мнению людей должно, лишь если хочешь укрепить свою решимость.

В первую очередь, Путь самурая заключается в твоем неведении – никто не знает, что может произойти. Поэтому нужно днем и ночью обдумывать все возможности. Победы и поражения – дело непредвиденной силы обстоятельств. Существует иной способ избежать позора – смерть. Даже если ты уверен, что потерпишь поражение, – защищайся, ибо здесь не играют роли ни мудрость, ни умение. Подлинный самурай не думает о победе и поражении. Он без оглядки бросается навстречу неизбежному. Поступая так, ты пробудишься от сна.