Некоторое время оба ели молча, словно обдумывая все то, что было сказано ими друг другу на этой встрече. Лестрайд первым нарушил молчание. Пригубив вина из бокала, стоявшего рядом с ним, он сказал:

– Что ж, подведем итоги. Раз мы оба с вами имеем одинаковое мнение и суждение по поводу разумного, – Лестрайд сделал акцент на этом слове, подчеркивая его важность, – использования искусственного интеллекта, то, думаю, мы можем обсудить дальнейшее наше сотрудничество в этом направлении. Вы выразили желание самому опробовать «Хамелеона» в условиях боевых действий. Я предоставлю вам эту возможность. Где будут проходить испытания и когда, я и сам еще не знаю. Сроки и место определяю не я, а, скажем так, другие инстанции. Кроме того, необходимо скоординировать нашу работу с ЦРУ. Но как только все будет известно, я обязательно с вами свяжусь.

– Я ценю ваше доверие ко мне, генерал, – ответил Хендерсон.

– Зовите меня Брайан, – попросил Лестрайд. – И давайте перейдем на «ты», раз уж нам предстоит дальше работать вместе. Такое обращение подразумевает, по моему мнению, особое доверие друг к другу, – дружески сказал генерал. – А доверие начальника к подчиненному и, наоборот, подчиненного к начальнику – это залог взаимопонимания, а значит, и качественной производительности. Как вы считаете?

– Согласен с вами, генерал… Брайан, – в тон генералу ответил Хендерсон. – А раз так, то мне бы хотелось задать еще один вопрос. Позволишь?

– Да, конечно, спрашивай, – благодушно разрешил Лестрайд.

– Я слышал краем уха, что с Жаком Фуре произошел инцидент. Это как-то скажется на нашем проекте?

Лестрайд напрягся. Он никак не ожидал такого вопроса. Откуда, а вернее, от кого, пускай даже и краем уха, Хендерсон мог узнать о побеге Фуре из лечебницы? Сам Фуре рассказать об этом никому не мог. Во-первых, с ним была договоренность молчать на эту тему. Во-вторых, после того инцидента молодой человек постоянно находился под наблюдением сотрудников ЦРУ и военной разведки, поэтому его контакты отслеживались. С Хендерсоном, Райтом и Троком он не связывался даже по телефону, не говоря уже о личной встрече. Это было исключено после того, как француза положили в закрытую частную лечебницу. Сболтнуть мог кто-то из охраны или… Велингтон? Нет, он исключается. Его помощник был не из болтливых. Остается кто-то из сотрудников охраны или наблюдения. Возможно, личный шофер Велингтона – Андре.

«Надо будет поручить Велингтону, чтобы он узнал об источнике утечки информации. Нам ни к чему сотрудники, не умеющие держать язык за зубами», – подумал Лестрайд. Вслух же он ответил Хендерсону:

– С Фуре все хорошо. Уж не знаю, что ты, Люк, такое о нем слышал, но никаких проблем с «Хамелеоном» у нас не было и быть не должно.

Последнюю фразу он проговорил твердо и даже жестко, давая понять своему новому подчиненному, что дальнейшие вопросы на эту тему будут неуместны. Хендерсон понял намек и больше вопросов о молодом французе не задавал. Да и Лестрайд после этого вопроса явно давал ему понять, что их встреча подошла к концу. Отвернувшись от программиста и подозвав официанта, он попросил у того счет.

Не допив свой кофе, Хендерсон встал и, поблагодарив генерала за приглашение на ланч, попросил разрешения удалиться. Лестрайд кивнул в ответ на его просьбу и молча пожал на прощание протянутую ему руку. Хендерсон в большой задумчивости ушел.

«Мне стоит быть осторожным с вопросами к начальству. И лучше лишний раз не показывать никому свою информированность, – подумал он. – Пентагон явно не то место, где такие вещи сходят с рук».