– А ты уверен, Мишенька, что знаешь, в чём заключается моя работа? – куратор бросил короткий взгляд через плечо.

– А ты сам уверен? – похоже, здоровяк начал заводиться, что было объяснимо – его назвали не позывным, а по имени. – Ты ведь кто? Ну так… По жизни? Такой же винтик, как и мы. Хуже даже. Ты просто передаёшь чужие приказы и доставляешь нам экипировку. Ты вообще, хоть раз из автомата стрелял? Не по мишеням в тире, в живых людей? Философ долбанный в говняных кирзачах! Иди продолжай дальше коровам хвосты крутить!

Капеллан вздохнул и закатил глаза. Это задание, похоже, с самого начала пошло наперекосяк. Недаром его стали одолевать нехорошие предчувствия, как только он увидел встречающего.

Меж тем УАЗик выехал на старую, оставшуюся ещё с советских времён бетонку, и трясти стало меньше. Внутри царило напряжённое молчание. На выпад Кратоса куратор ничего не ответил, словно внимания не обратил. Так прошло минут двадцать. Они миновали несколько деревень. Нет, те были не умирающими или наполовину покинутыми, хотя среди кирпичных домов то и дело попадались бревенчатые потемневшие срубы, заросшие кустарником и высокой травой, но были они редки. Люди тут жили. И жили явно небедно. Что было тому причиной? Тот факт, что огромное количество личных автомобилей давало возможность приезжать из города, в родное гнездо, откуда в конце двадцатого века молодёжь бежала от безысходности и безработицы? Или бурное развитие в последние десятилетия сельского хозяйства, когда место пришедших в упадок с развалом союза колхозов появились частные фермерские хозяйства? Скорее и то и другое.

Это только тем, кто выглядывает наружу исключительно через экран смартфона или монитор компьютера кажется, что за городской чертой везде запустение, разруха и отсутствие цивилизации. На самом деле всё немного не так. Да, есть деревни и села, такие как любят показывать «всёпропальцы». Есть. Но с каждым годом их становится всё меньше и меньше. Одни окончательно вымирают, а другие начинают возрождаться, когда до них дотягиваются более-менее приличные дороги, по которым приходят хозяйственные люди, не боящиеся ни руки землёй замарать, ни лопатой навоз убрать. А там, частенько, и крупные компании подтягиваются. Более технически вооружённые и финансово обеспеченные.

Но это уже другая история. Сейчас Капеллан видел, что чем дальше от железнодорожной станции, соседней с той, где они вышли из электрички, тем беднее становятся деревни, хотя нет-нет, да и попадаются в них новые, добротные дома.

– Я так понимаю, что какой-то толстосум отстроил себе здесь поместье и предстоит нам пробраться через его охрану и… Выполнить свою работу?

Здоровяк явно переживал, что не смог удержаться, повёлся на явную провокацию куратора и решил первым нарушить молчание.

– Нет. Никаких поместий, никаких доморощенных «хозяев жизни». Всё проще, но гораздо кровавее, – спокойно отозвался водитель, этим спокойствием словно давая понять, что недавний инцидент забыт. – Там человек пятнадцать. Сектанты, практикующие человеческие жертвоприношения. Два десятка задокументированных инцидентов с сатанинскими ритуалами. Изнасилования, пытки, убийства, каннибализм, распитие человеческой крови и прочие мерзости.

У Капеллана по спине пробежал холодок. С таким ему сталкиваться ещё не приходилось.

– И для этого понадобились мы? – удивительно спросил Добби. – Два десятка трупов и закон бессилен?

– А чего ты удивляешься? Их кто-то прикрывает. Заведённые дела проходят как несчастные случаи, исчезновения или вообще как суицид. Все эпизоды разбросаны по разным местам нашей необъятной родины и для официальных властей в общую картинку никак не складываются. Вот и пришлось заняться этим, так скажем, неофициально.