Из уазика навстречу троице вышел мужчина лет сорока. Давно не стриженые волосы с проседью, двухнедельная щетина, одет в старую засаленную фуфайку, из-под которой виднелась поблёклая футболка, на ногах грязные джинсы и перемазанные бурой глиной сапоги.

– Это вас, что ли, в Отрезок отвезти надо?

Капеллан, Добби и Кратос переглянулись. Обычно их встречал один и тот же человек, который и занимался курированием всех подобных операций в городе и области.

– Может и нас… – отозвался за всех Добби. – А ты кто такой? Кто послал?

– Меня не посылают, я сам кого хочешь пошлю, – проворчал мужик. – Хочешь по матушке пошлю, хочешь по батюшке, а хочешь в такое место отправлю, что и сирийская пустыня раем покажется.

Капеллан заметил, как Добби вздрогнул. Ох не спроста этот странный тип Сирию упомянул.

– Чё стали как истуканы языческие? В машину лезьте, путь неблизкий, – небритый как-то странно окинул их взглядом, словно зверь, прикидывающий с кого начинать вечернюю трапезу, и открыл боковую дверь.

На Капеллана накатила злость. Такого, откровенно хамского отношения он никак не ожидал. Прошлый куратор был всегда вежлив, хоть и немногословен, а этот словно специально провоцирует их троих на грубость. А может, действительно специально? Проверяет? Но зачем? Все предыдущие задания прошли без каких-либо происшествий, и предъявлять за них было абсолютно нечего. Ну, во всяком случае Капеллану.

Если только это не ловушка и их не решили списать подчистую, как отработанный материал. Что уж душой кривить, делами он, Кратос и Добби занимались далеко не законными. Нет человека – нет проблем. Это ещё Иосиф Виссарионович говорил. Или эту фразу приписали Вождю Народов злопыхатели позже?

Капеллану захотелось всё бросить и рвануть отсюда куда глаза глядят. Вот только куда? Будь ты хоть трижды штурмовик спецназа, пусть и в прошлом, от государственной машины так просто не убежать. Во всяком случае без долгой и тщательной подготовки путей отхода. Да и куда бежать? На Запад? Или затеряться в выжженных землях Ближнего Востока? Стать жмущейся по норам и вздрагивающей от каждого шороха крысой? Нет. Это не для него. Смерть так смерть. Да и где-то глубоко внутри горела, но не гасла уверенность в том, что с ними так не поступят. Может, и иррациональная, но твёрдая вера в свою родину и людей, которые здесь живут.

– Мя-я-яу… – вдруг раздалось из тёмного салона «буханки».

Прозвучавший голос кота стал такой неожиданностью, что Борей чуть не подпрыгнул от удивления.

– Че стали, охламоны? – заржал мужик в фуфайке. – Неужто Ваську испугались? Не бойтесь. Он не больно кусается. Раз – и всё, заказывайте заупокойную.

– Бред какой-то… – проворчал Кратос и, встрепенувшись всем телом, сбрасывая оцепенение, полез в УАЗик.

Добби и Капеллан переглянулись. Коротышка пожал плечами и последовал за здоровяком.

– Задание-то какое? – не удержался от вопроса Капеллан, усаживаясь на залатанный дерматиновый диванчик спиной к водителю и провожая взглядом здоровенного чёрного кота породы мейн-кун, перепрыгивающего на переднее сиденье.

– Всё как обычно. Пришёл, увидел, завалил, – отозвался водитель. – Или вы ожидали чего-то другого?

– Да нет… – сказал Добби, устраиваясь поудобнее, потому что машина тронулась с места, а местные дороги к комфортной поездке не предрасполагали. – Мы же ликвидаторы. Чего бы нам ещё ожидать?

– Вот, вот… Ликвидаторы. И что? Совесть не мучает?

– Слушай, дружище, к чему этот базар? – не выдержал Кратос. – Тебе не похрен на наши мысли и всякие душевные терзания? У тебя своя работа, у нас своя.