Стивен сидел на странном стуле. В ноги и спину врезались какие-то приспособления. К вискам, шее, запястьям, локтям и груди прилепили датчики, малюсенькие, не больше ногтя. На экране напротив мелькали цифры, что-то гудело, позвякивало. Зеленопижамный уселся в кресло напротив, коленями едва не касаясь Стивена.

– Прости, Томас. Обычно мы дольше ждем, – сказал Рэндалл добрее, чем тогда в коридоре и в комнате. – Побольше бы времени – и ты принял бы имя добровольно, как Тереза. Увы, время – роскошь, которой больше нет.

Он взял какую-то металлическую штучку, с одного конца закругленную, с другого – острую, как игла.

– Не двигайся. – Рэндалл наклонился, будто собираясь прошептать что-то Стивену на ухо. Тот и ответить ничего не успел, как под подбородком сильно кольнуло, а потом он с ужасом почувствовал, как что-то проникает в шею. Стивен вскрикнул, но боль уже исчезла, только в груди поднималась паника.

– Ч-что это? – пролепетал он и попытался встать, не обращая внимания на датчики.

Рэндалл толкнул его обратно. Легко – он же вдвое больше Стивена.

– Стимулятор боли. Не бойся, растворится и сам выйдет. Когда не нужен будет. – Рэндалл пожал плечами. – Если понадобится, можно новый поставить. Расслабься.

Стивен с трудом перевел дыхание.

– Зачем он?

– Ну, посмотрим… Томас. Путь предстоит долгий. Всем нам. Хотя как раз сегодня, сейчас, можно пойти короткой дорогой, срезать немного. Просто скажи, как тебя зовут.

– Стивен.

Рэндалл уронил голову на ладони, потом усталым шепотом произнес:

– Давайте.

Что там синяки и царапины. Внутри взметнулась боль неведомой силы, неописуемая, непостижимая. Она проникала в вены, разрывала мышцы. Будто издалека он услышал собственный крик, а потом мозг спас его от боли – Стивен потерял сознание.

Тяжело дыша, весь в поту, он очнулся на том же стуле – только теперь привязанный к нему кожаными ремнями. Каждый нерв еще звенел от боли, вызванной Рэндалловой штукой.

– Что… – попытался сказать Стивен. Вышел только хриплый шепот. В горле саднило – значит, он кричал, пока был без сознания. – Что?.. – повторил он, пытаясь собрать обрывки мыслей.

– Я же говорил тебе, Томас, – с грустью или даже с жалостью произнес Рэндалл. – Объяснять долго некогда. Мне очень жаль. Правда. Придется повторить. Думаю, теперь понятно, что тут не шутят.

Он отвел взгляд и уставился в пол.

– Как вы могли сделать мне больно? – проговорил Стивен, преодолевая боль в горле. – Ребенку? – Прозвучало жалко.

Стивен знал, что, когда взываешь к жалости, взрослые реагируют двумя способами: или добреют и начинают обращаться с тобой лучше, или, сжигаемые чувством вины, наоборот, свирепеют. Рэндалл выбрал второе – он покраснел и заорал:

– От тебя только имя требуется! Ну же, я не шучу. Как тебя зовут?

Стивен был неглуп – ладно, он притворится.

– Томас. Меня зовут Томас.

– Врешь, – ответил Рэндалл; в глазах его плескалась темнота. – Еще.

Стивен открыл было рот, чтобы ответить, однако Рэндалл обращался не к нему. Боль вернулась, причем сильнее и быстрее, чем прежде. Едва он это понял, как снова потерял сознание.

– Как тебя зовут?

– Томас, – еле проговорил Стивен.

– Опять врешь.

– Нет, – простонал он.

Ни боль, ни последовавшая за ней темнота уже не были неожиданностью.

– Как тебя зовут?

– Томас.

– Не вздумай забывать.

– Нет, – дрожал он от рыданий.

– Как тебя зовут?

– Томас.

– А раньше звали по-другому?

– Нет. Томас.

– Теперь запомнишь? На другое имя отзываться не будешь?

– Нет.

– Ладно. Еще раз, напоследок.

Он лежал на кровати, сжавшись в комок. Вокруг стояла тишина, мир за пределами комнаты будто не существовал. Слез больше не было, ощущений тоже, только противное покалывание в горле. Словно во сне он видел перед собой Рэндалла с перекошенным от злости, похожим на ужасную маску лицом, Рэндалла, в котором чувство вины и раздражение породили беспощадную ярость.