– Разве? – улыбнулся Лэнгдон. – А как насчет соотношения женских и мужских особей в пчелином улье?

– Женских особей всегда больше, чем мужских.

– Правильно. Но известно ли вам, что, если разделить число женских особей на число мужских в любом улье мира, получится одинаковый результат? И что он будет равняться числу фи?

Лэнгдон показал на экране спиральную раковину.

– Узнаете?

– Какой-то вид моллюска, – ответил студент справа.

– Верно. А теперь попробуйте догадаться, каково отношение диаметра витка спирали к каждому последующему. Конечно. Оно равно числу фи. Золотое сечение или божественная пропорция. Одна целая шестьсот восемнадцать тысячных к одному.

Лэнгдон показывал фотографии одну за другой. Головка подсолнуха, чешуйки сосновых шишек, расположение листьев на ветках, анатомия насекомых – все с потрясающей точностью подчинялось божественной пропорции.

– Поразительно! – выкрикнул кто-то.

– Несомненно, – согласился другой. – Но какое это имеет отношение к искусству?

– Ага! – обрадовался Лэнгдон. – Рад, что вы спросили. – На экране появился знаменитый рисунок Леонардо да Винчи. Обнаженный мужчина, или «Витрувианский человек», был назван в честь блестящего римского архитектора Марка Витрувия, который писал о золотом сечении в архитектуре. – Во времена да Винчи никто лучше его не разбирался в строении человеческого тела. Он эксгумировал и вскрывал трупы, чтобы определить точные пропорции человеческого скелета. Первым продемонстрировал, что тело человека в буквальном смысле слова состоит из строительных блоков, отношение которых друг к другу всегда равняется числу фи. – Лэнгдон снова улыбнулся. – В нашем курсе мы еще много раз вернемся к да Винчи. И вы откроете для себя скрытые символы там, где ничего подобного не ожидали.

– Быстрее, – прошептала Софи. – В чем дело? Мы почти у цели. Не копайтесь!

Лэнгдон, пораженный открытием, поднял взгляд.

Ордена вод личина! И нам – зола!

Софи посмотрела на него.

Неужели все так просто? – подумал он. Но уже понял: так и есть.

В лабиринтах Лувра, обуреваемый мыслями о числе фи и да Винчи, Роберт Лэнгдон внезапно и неожиданно расшифровал код Соньера.

– Ордена вод личина! И нам – зола! – сказал он. – Нет ничего проще этого шифра.

Софи замерла на следующей ступеньке и недоуменно уставилась на своего спутника.

– Вы все сами сказали. – Его голос дрожал от волнения. – Числа Фибоначчи имеют смысл, если только выстроены в определенной последовательности. Иначе они всего лишь математическая бессмыслица. – Софи понятия не имела, куда он клонит. – Спутанная последовательность чисел Фибоначчи – ключ к расшифровке кода. – Лэнгдон показал распечатку. – Строка цифр указывает, как следует обращаться с другой частью послания. Ваш дед перемешал числа Фибоначчи, давая нам понять, что таким же образом обошелся с буквенным текстом. Ордена вод личина! И нам – зола! В таком виде эти строки ничего не значат. Это просто буквы, написанные без всякого порядка.

– Вы полагаете, что сообщение – не что иное, как анаграмма? – Софи, не отрываясь, смотрела на него.

Не ответив, Лэнгдон достал из кармана ручку и переписал строки.

Из:

Получилось:

Мона Лиза.

Софи стояла на ступенях запасного выхода, позабыв, что они собирались бежать из Лувра. Потрясение от того, что удалось прочитать анаграмму, смешивалось с обидой, что шифр поддался не ей.

– Удивляюсь, как ваш дед сумел составить такую сложную анаграмму, когда ему оставалось жить всего несколько минут.