Про себя же Эшер порадовался, что эти борцы с республикой не вознамерились лишить их заодно и сапог.

– Пожалуйста, уговори их вернуть хотя бы лекарства из кармана моей куртки, – попросил Карлебах.

Эшер передал его просьбу бандитам на ломаном китайском. Бандиты вскрыли один из пузырьков, по очереди понюхали и попробовали содержимое и дружно поморщились.

– Что это? – требовательно спросил один, и Эшер пояснил:

– Ий-яо. – Это означало «лекарство». – Для моего отца, – он положил руку на плечо Карлебаха.

Наглядно убедившись, что содержимое вскрытой бутылочки никак не походило на выпивку, бандиты с поклоном вернули её обратно.

– Это они преследовали нас весь день, – пробурчал сержант Уиллард. – Теперь не видать мне следующей получки как своих ушей…

Эшер не ответил. Да, безусловно, кто-то следовал за ними по пятам. Однако повстанцам было бы куда проще подловить их здесь, на открытом участке горной дороги, одинаково удалённом и от Миньляня, и от железнодорожного узла. К тому же засаду стоило устроить гораздо раньше, чтобы успеть уехать подальше до заката. Не было никакого смысла выжидать до самых сумерек – так что, судя по всему, бандиты напали на след отряда совсем недавно.

Ущелье темнело на глазах. Эшер услышал, как один из повстанцев, торопливо передававших Карлебаху оставшиеся пузырьки, рыкнул по-китайски:

– Поторапливайтесь! Мы и так не успеем разбить лагерь до наступления ночи.

Джеймс услышал, как кто-то из остальной банды шепнул – очень тихо, чтобы побитый оспой командир не расслышал, – «яо-куэй…»

Сам главарь так и не покинул седла, но больше не произнёс ни слова. Ещё тогда, в Миньляне, когда отряд собирался в обратный путь, доктор Бауэр предупредила:

– Скачите как можно быстрее, но, если вас всё-таки остановят, помните – ополченцам не нужны неприятности. Отдайте им лошадей и ружья, и вам дадут спокойно вернуться к железнодорожной станции.

Банда отправилась дальше по тропе, навстречу сгущающимся сумеркам. Глядя им вслед, Эшер подумал, что в других обстоятельствах подобный расклад его в принципе устроил бы – но сегодня он достаточно насмотрелся на череп, лежащий в ящике у фрау Бауэр.

– Иисус всемилостивый, парни, – буркнул сержант Уиллард, – мы же теперь до станции раньше полуночи не доберёмся. Как вы там, профессор К, помощь нужна?

– Да нам всем, чёрт возьми, понадобится помощь, чтобы пережить эту ночку! – проворчал рядовой Барклай. – Господь всемогущий, я уже весь продрог, как собака! А к тому времени, когда мы доберёмся до станции, вовсе льдом покроемся!

Эшер не стал ничего говорить, хотя и сам уже порядочно замёрз. Однако он подозревал, что с наступлением ночи в этих скалах их будут поджидать неприятности куда более серьёзные, чем холод и бандиты.

– Прошу вас, не поймите меня неправильно – сэр Грант был для меня образцом настоящего джентльмена, – голос Паолы звучал так искренне, а в её огромных карих глазах плескалась столь отчаянная мольба, что Лидия поняла: девушка собирается сказать нечто такое, что в иной ситуации и в иных устах могло сойти за грязные сплетни, распространяемые злопыхателями. Миссис Эшер с некоторой грустью вспомнила о том, сколько всяких скандальных секретов передавали ей кузины, красавица-мачеха, дочки подруг её тётушек и прочие юные леди, учившиеся с ней в той невероятно престижной швейцарской школе-интернате, – и всякая сплетня неизменно начиналась со слов «не поймите меня неправильно».

Взяв молодую итальянку под локоток, Лидия повела её вдоль лавочек Шёлкового переулка, однако при этом склонила голову вбок, являя готовность слушать.