Но в споре из-за Рогнеды обидчиком выходил как раз Славка. И он очень сильно сомневался, что Владимир станет с ним биться. Узнал бы он о связи сотника и княгини, попросту отдал бы прелюбодеев палачу.

Такой исход Славку категорически не устраивал. А поскольку отказываться от Рогнеды Богуслав тоже не намерен, то придется великому князю побыть в неведении.

День прошел в заботах. Славка готовился к походу в Киев: осматривал кнорр Хривлы и лодью, которую выделил Лунд. Нашел корабли вполне подходящими. Кроме лодьи наместник полоцкий предоставил Славке полусотню воев. Вои были – так себе. Лучшего из них Славка в бытность безусым отроком уделал бы одной рукой. Не дружинники. Ополченцы. Глупое мясо. Опивки сборной Владимировой рати, когда-то бравшей Полоцк. Оружные смерды. Разноплеменный сброд: меряне, чудины, водь, даже невесть как забредший в чужие края охотник-бодрич…

Единственная причина, по которой Лунд их кормил и жаловал: что пришли они из чужих краев и с кривичами сговориться никак не могли.

Славка высказал свое недовольство Лунду, но наместник не внял. Тоже понятно. У него каждый умелый дружинник – на счету.

Других нет, заявил Славке Лунд и обратил внимание на то, что все приданные вои – мужи крепкие и грести умеют хорошо. А если издали взглянуть, то и не поймешь, кто у Богуслава будет весла ворочать. Сочтут возможные недруги щиты да шеломы, решат, что имеют дело с немалой дружиной, – и в драку не полезут. А если все же полезут, так тут пособит Владимиров давний соратник Хривла.

С даном на кнорре пойдут одиннадцать матерых викингов и еще семеро пусть молодых, но по крови – тоже скандинавов. А это многое значит.

Так что Славка хоть и побурчал по поводу своих новых воев, но в основном – для порядка. На такой отряд ни одна разбойничья шайка напасть не рискнет. А рискнет – так там же вся и ляжет. Разбойники – не гридь. Умения воинского у них не больше, чем у мерян-водян Славкиных.

– Зато кормчего я тебе даю умелого и славного, – порадовал наместник Славку. – Десятника моего, Кведульва Мокрую Спину. Надежный воин. Вместе с конунгом нашим не раз в вики ходил.

«Еще один старый хирдманн Владимира, рассчитывающий на благодарность князя», – подумал Славка. И ошибся. Отчасти.

Кведульв Мокрая Спина оказался довольно молодым. И – крутого нрава, как вскоре выяснилось.

Помимо воинского отряда и припасов на лодье следовало разместить Рогнедину челядь и ее немалое имущество. С полудня взмыленные холопы и холопки под личным присмотром княгини принялись загружать Рогнедино богатство.

Тут-то кормчий и показал себя, свернув пару носов и повыкидывав обратно на причал большую часть Рогнединой клади. Взбешенная княгиня примчалась на берег и в ярости велела холопам скрутить кормчего и отколошматить палками.

Тут бы холопам и конец пришел, потому что Кведульв обнажил меч и с добродушной улыбочкой пообещал организовать полоцким воронам скорую и обильную поживу.

Холопов эта улыбочка не обманула. Всем ведомо: если нурман улыбается, значит, крови будет много – и крови не нурманской.

Пришлось вмешаться Славке. Кое-как он успокоил и княгиню, и кормчего. Первой пообещал, что возьмет на борт всё, что можно. Второму – что не позволит пустить лодью на дно грудой тяжеленных сундуков.

Но присматривать за погрузкой Славке пришлось лично. И удовольствия это ему не доставило.

Вот посреди этих малоприятных хлопот к Славке и подошел его давешний недруг. Нурман Скегги.

– Что тебе надо? – раздраженно бросил Славка, только что разделавшийся с очередным сундуком.