Стены дворца переливались энергией многочисленных заклинаний и становилось понятно, что без подробного перечня всех наложенных магических формул на стены невозможно ничего изменить в нём. Если только самой Анхе стоять, смотреть магическим зрением и показывать, где есть просветы в стенах, чтобы можно было что-то сделать.

Но надо ли это ей? Не лучше ли проведать дом Татии? Дед сказал, что он после всего случившегося обновил там охранные заклинания. Правда, у слуг остался доступ к дому, и за прошедшие годы городская администрация могла принудить их передать придомовые земли городу, а может, и сам дом.

Но что толку гадать? Надо слетать и посмотреть!

— Его императорское величество дал какие-то указания насчет меня? — спросила Анха у вышедшей из туалетной комнаты горничной.

— Да, ваша светлость, — чинно кивнула женщина и одновременно бросила грозный взгляд на выскочившую из туалетных покоев худенькую служаночку, вытиравшей там пол, — мне велено помочь вам приготовиться к аудиенции.

Анха насмешливо фыркнула. Она не собиралась наряжаться и возводить вавилоны на голове.

— Какова обстановка в столице? Могу ли я покидать территорию дворца?

— У нас спокойно, ваша светлость, но наш милостивейший император выделил вам охрану. Стражи стоят снаружи у ваших дверей и у старшего есть пропуск для вас.

Горничная небрежно мотнула головой в сторону входной двери и забавно сморщила носик, вспомнив об оценивающих её взглядах дворцовых вояк. Они думают раз одаренные, то им всё можно! Но она-то знает, что дара в них с соловьиный язычок!

— Пропуск? — отвлекла её вопросом важная гостья.

— Да, ваша светлость, — молодая женщина обрадовалась возможности показать свою осведомленность. Она вдруг почувствовала себя эдакой столичной штучкой, разбирающейся в нововведениях в отличие от приезжей из глухомани княжны.

— У нас у всех есть пропуска! Перемещение по столице ограничено, а уж во дворце не всякому место, — вздернув нос, заявила горничная, — как и в центральных кварталах города.

— Хм, с дворцом всё понятно, но я не слышала, чтобы раньше столицу делили на кварталы.

Зря Анха это сказала, так как удостоилась очень своеобразного взгляда от горничной. Она уж думала, что говорливая женщина сейчас что-нибудь ляпнет и придется приструнить её, чтобы не воображала себе лишнего, но та ограничилась возмущенным:

— Негоже приличным людям сталкиваться с оборванцами с окраины.

— Вот как?

Анха из писем Виктора знала, что в столице голодно и люди не раз бунтовали, поэтому не удивительно, что разрыв между сословиями стал пропастью. Однако чванливые нотки горничной покоробили её, и княжна сдержанно посетовала:

— Раньше в столице не огораживались от бедных людей, а наоборот, старались им помочь выбраться из трудных ситуаций, чтобы не доводить их до статуса оборванцев.

— Ах, госпожа глава! — всплеснув руками, жарко воскликнула женщина. — Раньше они не вели себя так ужасно. Вы не видели, что тут было, когда наше величество защитил город от тварей и активировал императорскую защиту вместе с другими магическими барьерами.

Горничная приложила ладони к груди и опечалилась. Анха подумала, что она сейчас разрыдается, но лицо женщины исказилось в возмущении и гневе:

— Они же как с ума посходили! Одни требовали выпустить их, потому что где-то там — пышущая негодованием горничная махнула рукой, — осталась их семья! Другие умоляли впустить, а сами были заражены скверной! Третьи ни с того ни с сего озверели и отправились громить кварталы приличных людей. Из-за этих безумцев погибло много ни в чём не повинных горожан!