Впервые я увидела, как удивлённо ползут вверх брови Брена.

— Лучше смерть, чем жизнь в рабстве, — произношу я, а оборотень становится мрачнее ночи. Вырывает руку и скрывается за дверью.

5. Глава 5. Дорога из дома

Мы выезжаем на рассвете. Небольшой обоз с данью состоит всего лишь из пяти кибиток. Нам с Младой выделили отдельную повозку посредине. Вещей немного и млада уже загрузила большую часть, а теперь обустраивается для комфортной езды.

Я опёрлась спиной о свою кибитку и наблюдаю, как Брен чётко раздаёт указания своим воинам. Каждый из них на своём месте.

Отец выходит проводить Альфу. В мою сторону даже не смотрит. У меня опускаются плечи, потеют ладошки, я рваными движениями вытираю их о юбку. В груди нарастает такая боль, что того и гляди разорвёт.

Он стоит и что-то сосредоточено говорит Брену. Я пытаюсь поймать его взгляд, но отец старательно не смотрит в мою сторону.

Борюсь с желанием разрыдаться от щемящего чувства одиночества.

Фыркнуть бы «не больно-то и хотелось», но хотелось, очень хотелось. Он же мой отец и люблю его несмотря ни на что. А он лишь подчёркивает, что такое ничтожество, как я не достойно называться его дочерью.

Но всего день назад я была его любимицей и от этого становится совсем тошно.

— Верея, — слышу я голос из кибитки, — поди сюды.

Я ныряю в крытую повозку и попадаю в ласковые объятия нянюшки. Она меня не забыла, не шарахается, как от чумной. Пришла попрощаться. Горло сдавливает спазмом, похуже, чем стальные пальцы Святозара.

— Не бойся, девочка моя, — шепчет она мне, гладя рукой волосы, а мне так хочется расплакаться. — Я ходила к ведунье.

— К той, что в чаще живёт? — Зачем-то уточняю я будто ведуний у нас воз и маленькая тележка.

Нянюшка лишь кивает в ответ.

— Она сказала, всё, что происходит по судьбе тебе, только нужно с честью пройти испытания, посланные Богами.

Я вырываюсь из её сердечных объятий и возмущённо шепчу:

— О чём ты говоришь? Предательство семьи, отца, который даже не смотрит в мою сторону это мне по судьбе? Рабство по судьбе княжне?

— Брешет твоя ведунья, как есть, брешет, — встревает возмущённо Млада. — Не может такого быть. Боги ошиблись.

— Язык прикуси, девчонка, — сцепилась с ней нянюшка, — боги не ошибаются.

Пока они лаялись, обоз тронулся в путь. Нянюшка не успела выскользнуть и оказалась в нашем обозе. А в своём возрасте побоялась выскакивать на ходу.

— Старая карга, — выругалась шёпотом нянюшка, но я услышала. — И мне сказала, что буду с тобой до скончания века. Вот, пожалуйста, не успело рассвести, как предсказание сбылось.

Мы с Младой тихонько смеёмся. Нянюшка обиженно смотрит. Наш смех и её заражает весельем.

В глубине души я радуюсь, что она осталась с нами. Я привыкла к ней. С нянюшкой не пропадём. Втроём всё же легче выжить в рабстве.

Отъехав на приличное расстояние от города, я вылезла из кибитки и уселась возле возницы. Сейчас бы на коня и пустить в галоп, а не глотать пыль в обозе. С удовольствием оглядываю окрестности. Как же я люблю своё княжество, его дикую красоту. Густые леса вдоль дороги наполняют моё сердце ликованием.

А вот сопровождающие обоз люди Брена напряжены. Зорко наблюдают по сторонам.

Не верю, что найдётся безумец, который нападёт на Брена Витварга. Ищу Альфу глазами. Даже среди рослых оборотней он выделяется мощной фигурой и высоким ростом. Из-за повозок я не вижу тех, кто едет впереди.

Оборотень словно забыл про меня. Я настроилась на сражение, а получается, что его даже не видела толком. Так издали. В том, что я раздосадована не признаюсь даже самой себе.