– Со мной поедут Петр, Степан и Роман, – сказал я. – Отвяжите заводных, собираться будем.

Я опасался, что Пашка будет требовать взять с собой и его, но тот, хоть и обиделся так, что аж весь надулся, из строя спорить не стал, да и подходить тоже. Ну и правильно. Я бы взял его, тем более, что боец он хороший, но уж больно честный и прямолинейный парень. Про таких так и говорят: все на лице написано.

Сам я принялся снимать с пояса отцовский клинок, чтобы замотать его в шкуру и приторочить к седлу. Страшно, конечно, лошадь ведь можно и потерять, но с другой стороны, мы тут жизнью рискуем, и опасаться лишиться, пусть и очень ценной, но всего лишь железки, глупо.

Перемотал шкуру шнурком, привязал сверток к седельной суме, проверил, надежно ли держится. И вдруг кое-что вспомнил.

Я принялся лихорадочно копаться среди содержимого своей седельной сумы, отбросил в сторону оселок для правки лезвия, переворошил мешочки с травами, чтобы на самом дне найти свернутый в трубку и перевязанный нитью кусок кожи. Вытащил его, раскрыл – боярский герб, выжженный раскаленным клеймом все еще было прекрасно видно.

Ну что ж, теперь у нас есть возможность попасть в крепость, а если повезет, то и в темницу. Осталось только придумать, что с этим делать.

Орловское городище. Середина весны 55-го года от Последней Войны.

Орел оказался совсем не похож на Брянск. Столица моего родного княжества была по сути торговым городом. И пусть там имелась хорошая деревянная крепость и отлично укрепленный детинец, основную часть городища все же составляли посады с торговыми лавками, мастерскими ремесленников, причалами и прочими признаками того, что тут живет множество купцов.

Когда мы только выехали из леса и увидели раскинувшееся на берегу Оки городище, я как-то даже и не сразу понял, что это и есть стольный град моего отца. Он больше напоминал какую-нибудь приграничную крепость, как их описывали в книгах, прочитанных мной в монастыре.

Тут не было посадов, ни причалов, и только со стороны дороги к самым стенам крепости жалось несколько домов, да и то чтобы не очень богатых с виду. Зато стены выглядели внушительно, иначе и не сказать: в три человеческих роста, с мощными срубами башен и высокими крепкими вратами.

А в дальней части города было видно каменную крепость, окруженную еще одним рядом стен. И если боярич Никита Лукич действительно находился там, то плохи были его дела.

За крепостью же начинались поля, среди которых то тут, то там торчали небольшие крестьянские подворья. Озимые уже поднялись, яровые только засеяли, поэтому выглядела земля, будто огромное лоскутное одеяло. А за полями, насколько хватало глаз, виднелись леса…

В груди жалобно засосало: вспомнилось родное Васильевское село с его полями и огородами. А там ведь, наверное, тоже посевная вовсю идет.

– Красиво, – проговорил вдруг Ромка.

– Такую крепость, наверное, и за год не возьмешь? – повернулся я к Петру.

– Если умом и хитростью действовать, то ворота любые открыть можно, – ответил тот. – А если в стены долбиться, да людей класть, то оно, конечно так. Запасов внутри много, колодцы есть, от реки они не зависят почти, так что в осаде могут хоть бы и год просидеть.

– Как же нам оттуда боярича вытащить, – запустив руку под бармицу, почесал затылок Степан.

Ромка хмыкнул, но ничего не сказал. Пётр тоже предпочёл промолчать.

По дороге я успел в общих чертах пересказать своим спутникам, зачем именно мы едем в Орел, но больше ничего не говорил. Да какого-то конкретного плана у меня и не было, я больше рассчитывал на то, что гляну что здесь как, и может быть, какая-то мысль придёт мне в голову.