Меченый наконец-то ставит сундук на пол и садится на него. Теперь Драгана стоит перед ним, как ученица перед строгим учителем.

– Сдаётся мне, что ты единственная провалила первый тур отбора, – словно только сейчас вспомнив о нём, говорит Меченый. – И ты до сих пор здесь, как так получается?

Драгана наконец-то осознаёт, в какую ловушку она сама себя загнала.

– Не твоё дело, – бурчит она.

– Ну, как же не моё, – удивляется Меченный, – князь борется со взяткоимством, а оно процветает у него под носом. И кто? Невеста князя.

– Не губи! – смекнув, чем ей грозит сделка с распорядителем отбора, Драгана хватает воина за руку.

– Не надо, – Меченый высвобождает руку и, усмехаясь, возвращает ей же жестокие слова, – а то ещё Агния подумает, что ты вертишь хвостом перед сотником. Ещё до князя дойдёт. Скандал будет.

Драгана так яростно скрипит зубами, того и гляди сотрёт.

– Что ты хочешь взамен? – по-деловому, словно купчиха спрашивает дочь судьи.

– Язык держи за зубами, – жёстко отвечает Меченый, в его голосе столько льда, что можно обморозиться. – Агнию не смей трогать.

Она лишь кивает и уходит в свою комнату, самую первую от лестницы.

– Ну, где твоя комната? – Сотник князя и мой защитник подхватывает сундук. Я едва поспеваю за ним.

– Третья, – отвечаю я, уже переходя на бег. – Куда ты так спешишь?

Он не отвечает, лишь ускоряет шаг. Оставляет сундук возле нашей двери, он берёт меня за руку и отводит к окну.

– Не стоит давать повод к сплетням, – наклонившись к моему уху, шепчет он. От его дыхания кожа покрывается мурашками, становится трудно дышать. Я почти не слышу, что он говорит, вдыхая аромат его кожи. Терпкий, как вино, и пряный, как мёд.

– Выходи вечером в сад, – просит он хриплым голосом. – Я буду ждать тебя на скамейке под яблоней в глубине сада.

Зачарованная, я лишь киваю, совершенно не соображая, на что соглашаюсь.

Он очерчивает пальцем контур моего лица, заставляя сбиваться дыхание, а сердце замирать в ожидании. Проводит рукой по моим волосам.

– Я буду ждать, – шепчет он, разворачивается и уходит.

Как в тумане, я помогаю Маришке затащить сундук в комнату. Мира ещё не вернулась. Я ложусь на кровать и закрываю глаза. Передо мной возникает образ Меченого.

И только сейчас я понимаю, что ни разу не вспомнила о Вацлаве в этот день.

Вместо того чтобы немного помечтать о своём любимом, я размышляю о том, можно ли немного сжульничать.

Во мне борются два противоположных чувства: ответственность и желание помочь подруге. Понятно же, что Мира сама не справится с заданием.

– Маришка, – окрикиваю я девушку, которая пристроилась на сундуке и провалилась в объятия Дрёмы. – Где мой сундук с вещами?

Служанка непонимающе хлопает глазами.

– А, вещи из дома, – переспрашивает она. – Так их ещё не принесли.

Интересная картина, как это ещё не принесли? Ведь должны были.

– Боярышня Любомира пошла проконтролировать разгрузку вещей, – напоминает мне Маришка.

Помню я, что она пошла, и не только за вещами. Вот только почему её до сих пор нет? Случилось, может, что-то?

– Надо пойти поискать её. Долго что-то она не возвращается. Может, случилось что-то?

Я начинаю волноваться о судьбе Миры.

– Маришка, ступай, поищи Миру.

– Слушаюсь, боярышня, – девушка отвешивает поясной поклон и выбегает за дверь.

От былого величия семьи остался только титул «боярышня». Только толку-то от него. Даже отец Вацлава, худого рода, да богатый, не хочет, чтобы я вышла замуж за его сына. Ему богатую подавай, а род и так древним станет лет через пятьсот, считает градоначальник. А за это время и богатство прирастать будет. Слёзы опять подкрадываются к глазам.