– Ты сам назвал меня городской сумасшедшей, я лишь соответствую образу, – я выставила вперед руку, пытаясь остановить приближение мрачной фигуры.

Гарай, как обычно, был весь в черном, но если в другие дни это выглядело просто стильно, то сейчас – зловеще. Он тяжело вздохнул, а потом ловким движением пальцев расстегнул пуговичку на манжете рубашки. Закатал рукав. Затем проделал всё то же самое с другой рукой, демонстрируя смугловатую кожу.

Не выдержав нервного напряжения, я быстро вытащила из-под платья подушку и швырнула в Гарая. Он легко отбил ее одной рукой и покачал головой. Подушка шлепнулась на маленький столик у окна и сбила на пол какую-то статуэтку. Никто из нас не обратил внимания на звук бьющегося стекла.

– Зачем же ты так с нашим ребенком, любимая?

Мы синхронно сделали еще один шаг в сторону двери, и я уперлась спиной в стену. Всё, отступать было некуда. Когда до Гарая оставалось не больше пары метров, я замахала руками:

– Стой, стой! Всё по-честному! Я тебя предупреждала. Ты первый начал сыпать угрозами, я всего лишь держу удар!

Не знаю, что именно из моих слов подействовало, но мужчина остановился. Несколько секунд он внимательно смотрел на меня, явно о чем-то раздумывая, а потом кивнул подбородком на мой карман.

– Где ты взяла фото с отцом?

– Мы познакомились на днях, – я сложила руки на груди. – И, в отличие от тебя, он и правда чудесный человек. Я не обманывала твоих будущих… ой, прости – бывших партнеров.

Тут же захотелось хлопнуть себя по губам. Сейчас задача минимум – уйти живой из этого кабинета, поэтому злить мужчину напротив было не лучшей идеей. Гарай после моих слов прикрыл глаза и снова сделал глубокий вдох. Напускное спокойствие явно давалось ему с большим трудом.

– Ты сорвала многомиллионную сделку. Я могу подать на тебя в суд за клевету.

Я фыркнула.

– Валяй. Судебное разбирательство придется как нельзя кстати к безупречной репутации твоего бизнес-центра.

Гарай сократил оставшееся между нами расстояние и совершенно беспардонным образом вторгся в мое личное пространство. Он был так близко, что я могла на составляющие разложить его дорогой парфюм. Тот ему безумно шел: такой же строгий и холодный, только где-то на заднем плане прорывалась теплая нотка табака.

– Я ведь тоже могу играть грязно, Мария, – произнес он тихо, пристально глядя мне в глаза.

– О! – воскликнула я изумленно. – Так крысы это еще было не грязно? Да ты человек тысячи талантов.

– Крысы? – Гарай недоуменно нахмурился, а я, пользуясь его замешательством, выбралась из ловушки и направилась к двери. У меня сегодня была еще куча дел.

Петляя по узким улочкам на своем маленьком автомобиле, я думала о том, что идея все же была прекрасная. Если распугать Гараю всех потенциальных арендаторов, то никакого смысла в расширении здания не будет. А это значит, что мой магазин останется на своем законном месте.

Губы расплылись в широкой улыбке, и я свернула к небольшому зданию, утопленному в глубине района. Здесь располагался не очень крупный, но достаточно известный в узких кругах аукционный дом. Они специализировались на книгах и старых документах. Сегодня я планировала заполучить схему подземных тоннелей, которые, по слухам, проходили под исторической частью города.

– Мария, bon jour! – седовласый мужчина – владелец аукционного дома Давид Арно – сжал мои ладони. – Рад видеть, что ты продолжаешь дело многоуважаемой госпожи Аркур.

Я с благодарностью кивнула обрусевшему французу. Бабушка Тая действительно была очень известна среди ценителей редких книг. Наша семейная коллекция была богатой и насчитывала несколько тысяч экземпляров. А еще бабуля страстно любила аукционы и порой притаскивала с них откровенные безделушки. Но ей нравился весь этот дух: тусовка, соревнование, специфическая речь аукциониста. Она говорила, что благодаря этому чувствует себя живой.