А сейчас ситуация развивается с точностью до наоборот. Сейчас в Польше все политические силы, какую ни возьми – старательно разыгрывают антирусскую карту, в чём им изрядно помогают настоящие хозяева Польши, те, что дёргают за верёвочки из-за далёкого моря. Чем яростнее у той или иной партии ненависть к русским – тем больше у нее шансов провести своих людей в Сейм. Одна «Самооборона» Леппера вроде бы в эту игру не играет – что ж, возьмем это дело на заметку. Но в целом антирусские настроения в Польше сейчас сильны – хотя, как мне тут докладывал Загородний, уже совсем не в том градусе, что были, скажем, в восемьдесят девятом. Сейчас бы они памятник Коневу в Кракове не стали бы сносить.… Наши заклятые друзья с той стороны этой черты польского характера не понимают – и продолжают подзуживать всякого рода польских политиков на антирусские выпады. Думают, что таким образом создадут серьезный фундамент польско-русской вражды. А что будет в результате? Как ты думаешь?

Левченко улыбнулся.

– В результате наши танки в Варшаве и Торуни будут встречать цветами.

Калюжный кивнул.

– Так точно. Нам сейчас в этой стране важно искать людей – как можно больше. Революции нам там пока не нужны – в очень недалеком времени маятник дойдёт до крайней точки и сам отыграет назад; наше дело только этот момент не проворонить. Для чего пущай Хлебовский с Анджеем по максимуму увеличат свою активность, пусть ищут людей с головой. Мы почему в Привислянском крае имеем реальные преференции перед теми, кто играет за чёрных? Потому что они отбирают людей по комплексу отрицательных черт – как, кстати, и у нас, в нашем богоспасаемом Отечестве – а мы наоборот. А добро на земле, как ты знаешь, пока еще чуточку сильнее зла.… Так нашим польским ребяткам и сообщи. На отбор людей денег не жалеть! В день М у нас там каждый штык будет на счету… Ладно, с этим ясно. Что насчёт наших сидельцев?

Левченко грустно вздохнул.

– Пока – никак. Артаксеркс пока отлеживает бока в следственной; начудили они всё же тогда с грузом из Варны, оставили улик на три хороших уголовных дела. Светит десятка. Работаем, конечно, с адвокатами, но пока безрезультатно; десятку не десятку, но, скорее всего, свой пятерик он получит. Придётся его потом из тюрьмы уже доставать. Вервольф – который проходил по делу Райнера Руппа, помните, который сливал для Первого Главного Управления чуть ли не все секреты НАТО – тоже пока сидит, но тут у нас всё гораздо веселей. Суд Дюссельдорфа, какой его в девяносто четвертом осудил – принял решение о сокращении срока до семи лет, так что в августе Вервольф выйдет; это нам обошлось в сорок тысяч долларов. Ну и Одиссей…

– А что Одиссей? – генерал внимательно посмотрел на своего заместителя.

Левченко тяжело вздохнул и опустил глаза.

– Глухо пока. Адвокаты – оба – стремаются нелегального выхода, всё пытаются найти варианты смягчения наказания в, так сказать, правовом поле. Но, видно, пока не проханже.

– А ты лично что думаешь? Ты, как его командир, какой его на это дело послал?

Левченко вскинул голову.

– Лично я считаю – пора переходить к неконституционным формам деятельности. Я попросил Володю Терского ежемесячно информировать нашу Пенелопу о состоянии дел ейного террориста – и каждый раз кто-нибудь из его ребят еле-еле уговаривает её не ехать в Сегед. Да и парень наш, по докладам Ласло Домбаи, заскучал. Время его из заточения изымать, а то, глядишь, его ненаглядная Герда, наплевав на все наши уговоры, бросится лично любимого из застенков доставать.