К тому времени Ворон уже сообразил, что собеседником Джулии был сам Креон. Голос его, низкий и ленивый, звучал особенно противно в эту ночь. Он как будто упивался собственной властью и превосходством, тогда как униженный голос Джулии срывался почти на каждой фразе.

– Я не верю. Ты разыгрываешь меня, Креон! Но это совсем не то, в чем я сейчас нуждаюсь, поверь.

– А может, это как раз ты пытаешься неудачно пошутить со мной, Джулия? – прозвучал насмешливый ответ. – Поверь, я был бы счастлив это услышать. Мне трудно поверить, что ты оказалась такой жалкой дурой. Вообразила, будто имеешь какие-то особые привилегии, даже влияние на меня. На меня! Давненько я не бывал так разочарован.

– Прости, Креон, – прошелестел голос девушки.

– Простить? Оставь эти глупости простым смертным. А мои порядки ты знаешь и знаешь, как должна теперь поступить. Я не вполне понимаю, для чего тебе понадобился этот разговор.

– Но как же? – По голосу вечницы можно было догадаться, что она вконец потеряла голову. – В чужом времени, в воюющей стране… я думала, ты сможешь хотя бы дать мне отсрочку…

Резкое движение отодвинутого стула.

– Кажется, ты окончательно потеряла голову, девчонка. Постыдись и вспомни, кто ты! Ты раздобудешь все, что тебе необходимо, займешь лучший дом в этом городишке. Или сразу отправишься, куда заблагорассудится. Ты ведь уже жила в этом времени?

– Да, жила, – после паузы отозвалась Джулия. – Но что произойдет, если я попытаюсь вернуться в свой дом? Я встречу там себя?

– Успокойся, не встретишь, – прозвучал насмешливый ответ. – Или забыла, о чем я говорил тебе? Мы не можем отыскать себя в прошлом. Непостижимый феномен, не так ли? И у тебя есть шанс хорошенько его исследовать.

Снова пауза, вязкая, долгая. Потом шаги направились к двери, и Ворон мысленно возликовал, что не остался снаружи. Похоже, разговор этот не для чужих ушей.

– Креон, почему ты так поступаешь со мной? – тихо, без особой надежды произнесла Джулия. – Многие ли будут преданны тебе, как я? Многие ли из твоего окружения готовы без раздумий отдать за тебя свою жизнь? И ты сам отлично это знаешь.

– Я это знаю, – с готовностью признал Креон, на миг останавливаясь. – Но я дорожу своим правом не отступать ни на йоту от своих принципов. К тому же, Джулия, уже не обижайся, но твоя преданность немного утомляет. Она, может, пригодилась бы какому-нибудь смертном у, но точно не мне. Сама подумай, что может мне угрожать здесь?

– Прости, – обронила девушка. – Я этого не учла. Я должна уйти прямо сегодня, сейчас?

– Ну, куда так спешить, ты можешь дождаться рассвета, – ответил Креон с такой явственной издевкой, что Марат сморщился от отвращения.

– Я поняла. Спасибо и за эту малость. Но у меня есть обязанности. Разве я не должна хотя бы передать их кому-то еще?

Шаги снова стихли. Полминуты напряженной тишины – и полный досады голос Креона:

– Ах да, совсем забыл. Молодец, что напомнила. Документация в порядке?

– Да.

– Когда следовало делать очередной укол?

– До него оставалось несколько дней. Но сейчас время изменилось, и я как раз хотела спросить тебя о погрешности…

– Откуда мне это знать?! – Кажется, беседа чрезмерно утомила вечника. – Да и не имеет значения. Инъекции больше не потребуются.

– Но почему?! – Эмоции вернулись в почти угасший голос девушки.

– Эксперимент завершен. Я узнал об этом снадобье все, что хотел знать. Впрочем, даю тебе еще три дня, Джулия. Подготовь все документы. Это все.

Хлопнула дверь – так, что древняя ширма заколыхалась. Стихли в отдалении шаги. Марат приготовился покинуть комнату, ждал только заключительного аккорда: плача Джулии. Считая себя знатоком женщин, он не сомневался в своих расчетах и заранее занял стартовую позицию.