Бутуз вытянул ручки вперед, почти касаясь Би. Она пересчитала его пальчики, потом воскликнула:

– Сто! Нет, десять!

Ребенок рассмеялся. Девочка постарше стояла чуть позади и сосала палец. Она все время оглядывалась на мать, которая не обращала внимания ни на детей, ни на Беатрис, поглощенная прибором, который держала в руке.

– О, привет! – Би заметила Питера.

Она отбросила волосы с лица и заправила их за уши.

– Это Джейсон и Джемма. Они летят в Аликанте.

– Надеюсь, – откликнулась мать слабым голосом.

Приборчик издал тихий звук, анализируя уровень глюкозы в крови женщины.

– Эти люди здесь с двух часов, – объяснила Беатрис. – Они измотаны.

– Чтоб я еще раз когда-нибудь… – пробормотала женщина, раскапывая в сумке шприц с инсулином. – Клянусь, они берут у тебя деньги, а потом им по барабану.

– Джоанна, это мой муж Питер. Питер, это Джоанна.

Джоанна кивнула, приветствуя, но была слишком озабочена своими горестями, чтобы поддержать разговор.

– В рекламке это выглядит дешево, – горько пожаловалась она, – но скупой платит дважды.

– О, не так все плохо, Джоанна, – вступилась за авиакомпанию Беатрис. – Все будет прекрасно. Ничего ведь плохого не случилось. Подумайте, если бы самолет вылетал на восемь часов позже, вы бы делали то же самое – ждали бы, только дома.

– А эти двое спали бы в кроватях, – проворчала женщина, обнажив складку плоти на животе и вкалывая в нее иголку.

Джейсон и Джемма, искренне оскорбленные предположением, что они жертвы обычного недосыпа, а не жестокой несправедливости, уже еле сдерживались от того, чтобы закатить новую истерику. Беатрис опять стала на четвереньки.

– Я, наверно, потеряла ноги, – сказала она, близоруко вглядываясь в пол. – Куда они пропали?

– Да вот же! – закричал малыш Джейсон, когда она повернулась к нему спиной.

– Где? – закричала она, снова повернувшись к нему.

– Слава богу, – сказала Джоанна, – вот и Фредди с едой.

К ним, тяжко переваливаясь, приближался мужчина со скучным лицом без подбородка, в ветровке цвета овсяной каши, в руках он держал несколько бумажных пакетов.

– Самое крупное в мире обувалово, – объявил он. – Они держат тебя в очереди с двумя жалкими купонами на два соверена или бог знает чего. Как в очереди по безработице. Я вам скажу, если через полчаса эта чертова шарашка не начнет…

– Фредди, – сказала Беатрис ясным голосом, – это мой муж, Питер.

Мужчина положил свертки и пожал Питеру руку:

– Ваша жена просто ангел, Пит. Она всегда заботится о беспризорниках?

– Мы… мы оба верим, что надо быть дружелюбными, – сказал Питер. – Это ничего не стоит, но делает жизнь интересней.

– Когда мы увидим море? – спросила Джемма и зевнула.

– Завтра, как только проснешься, – ответила мать.

– А эта добрая тетя будет там?

– Нет, она летит в Америку.

Беатрис жестом пригласила девочку сесть к ней на колени.

Малыш уже заснул, растянувшись на тканевом рюкзаке, набитом до отказа.

– Не совсем так, – сказала Беатрис. – Это мой муж летит, не я.

– А вы остаетесь с детьми, да?

– У нас нет детей, – ответила Беатрис. – Пока нет.

– Сделайте себе одолжение, – вздохнул мужчина. – И не заводите. Просто живите дальше.

– О, ну вы на самом деле так не думаете, – сказала Беатрис.

И Питер, заметив, что мужчина собирается надерзить, добавил:

– Ну конечно нет.

Так они и беседовали. Беатрис и Питер опять были на одной волне, слившись общностью цели. Как это бывало уже сотни раз. Ни к чему не обязывающие разговоры, но, когда подвернется подходящий момент, надо упомянуть Иисуса. Может, такой момент наступит, а может, и нет. Может, они просто скажут на прощанье: «Благослови вас Бог», и все. Не каждая встреча может что-то изменить. Большинство разговоров были просто дружелюбным обменом воздухом.