– А в меню есть еще что-нибудь?

– Конечно, много чего.

– Тогда я закажу что-нибудь еще.

– И вы будете сидеть там и есть?

– Зависит от того, что я вообще делаю в компании этих людей.

– Что, если они вас разочаруют?

– Я попробую повернуть разговор к тому, что меня разочаровало, и буду честен там, где, я полагаю, они не правы.

– А проблема с утятами вас не заботит?

– Люди едят всяких животных. Они убивают свиней, которые значительно разумней птиц.

– Значит, если животное глупо, то его можно убивать?

– Я не мясник. И не повар. Я избрал другое занятие в жизни. И если хотите, то это выбор, дающий возможность не убивать.

– А как же утята?

– В каком смысле?

– Вам не хотелось бы встать на их защиту? Например, могли бы вы подумать, что стоит разбить стеклянную перегородку и дать им возможность сбежать?

– Инстинктивно – может быть. Но скорее всего, лучше от этого утятам не стало бы. Если бы меня действительно терзало то, что я увидел в ресторане, возможно, я бы посвятил жизнь перевоспитанию людей в этом обществе, уча их убивать утят более гуманно. Но лучше я посвящу жизнь чему-нибудь, что может убедить людей гуманнее относиться друг к другу. Потому что люди страдают больше, чем утки.

– Вы бы так не думали, будь вы уткой.

– Будь я уткой, я бы вообще, наверно, никак не думал. Именно высшее сознание и есть причина всех наших горестей и страдания, не правда ли?

– А сверчка вы раздавите? – вмешался один из задающих вопросы.

– Нет.

– А таракана?

– Может быть.

– Тогда вы не буддист.

– Я никогда не утверждал, что я буддист.

– Вы не считаете, что всякая жизнь священна?

– Это красивая концепция, но каждый раз, когда я умываюсь, я убиваю микроскопические создания, которые надеялись жить на мне.

– Так где же проходит черта для вас? – присоединилась женщина. – Собаки, лошади. Что, если в ресторане начнут поджаривать котят?

– Позвольте и мне задать вопрос, – сказал он. – Вы отправляете меня туда, где люди делают ужасные вещи, жестокие по отношению к другим существам?

– Конечно нет.

– Тогда к чему все эти вопросы?

– Хорошо, тогда вот такой. Ваш корабль утонул, и вот вы застряли на плоту с крайне вспыльчивым человеком, который оказался гомосексуалистом…

И так продолжалось долго. День за днем. Би уже потеряла терпение и начала подумывать, не следует ли ему сказать СШИК, что его время слишком драгоценно и нечего тратить его попусту на эти шарады.

– Нет, я им нужен, – убедил он ее. – Я уверен.

И вот теперь получивший одобрение корпорации Питер вдыхал целительный воздух Флориды. Он повернулся к шоферу и задал вопрос, на который за все эти месяцы так и не получил прямого ответа.

– Что такое СШИК на самом деле?

Водитель пожал плечами:

– В наши дни чем больше компания, тем сложнее догадаться, чем она занимается. Было время, когда автомобильные компании производили автомобили, а компании по добыче угля копали шахты. Теперь иначе. Если вы спросите СШИК, на чем они специализируются, они скажут что-то этакое… Снабжение. Кадры. Внедрение крупномасштабных проектов.

Водитель втянул остаток сока через соломинку, раздался неприятный булькающий звук.

– Но деньги откуда берутся? – спросил Питер. – Ведь государство их не субсидирует.

Водитель нахмурился, отвлекаясь. Ему надо было удостовериться, что машина в правильном ряду.

– Инвестиции.

– Инвестиции во что?

– Да во многое.

Питер прикрыл глаза рукой, от солнечного блеска болела голова. Он вспомнил, что задавал этот вопрос своим дознавателям из СШИК на одном из первых собеседований, еще с участием Беатрис.

– Мы вкладываемся в