– Женщину с мальчиком не трогай, – сказал Джо. Остальное – он не мог сказать, что это было неважно, потому что предательство ощущалось рыболовным крюком, впивающимся в шею, но прямо сейчас это его не заботило. – Пожалуйста, Реймонд. Дай мне слово. Хотя бы это пообещай. Что не отправишь к ней людей.

Реймонд пристально посмотрел на него. Его лицо и глаза ничего не выражали, промокший костюм вздулся. Вода капала с его колючих бровей.

– Ты же знаешь, я не могу этого сделать, Джо, – сказал он. – Ты знаешь, что так не получится. Она видела слишком много. Мне жаль, парень.

Он говорил серьезно. Это читалось по его глазам. Джо тоже было жаль, когда он скорбным угрем метнулся вперед.

– Хочешь услышать кое-что ненормальное? – Рита смотрела на реку, которая вяло тащила свои воды по бетону.

– Давай, – ответил Джо. Он не мог присоединиться к ней и тоже взгромоздиться на капот «Супер Би» – он слишком любил эту машину, чтобы вот так помять ей мордашку, – но наклонился к Рите так близко, как мог, его ладони ощутили горячий металл. Люс был в нескольких ярдах ниже по течению и бросал камешки в воды канала.

– Ладно. Ладно. Только обещаешь, что не примешь меня за сумасшедшую?

Он пообещал.

– Нет, в самом деле, обещаешь-обещаешь?

– Обещаю-обещаю.

– Ладно. – Глубокий вдох. – Один раз я видела тут дракона. Богом клянусь, видела.

Это было его любимое время недели. Если у него не было работы и Рите не нужно было выходить на смену, то по воскресеньям днем они брали «Супер Би» и выезжали в Леталки, как называл это Люсиан. Они ездили с опущенным верхом, просто так, без цели, пока светофоры не вспыхивали разноцветными фейерверками, а первые звезды не начинали подмигивать, как старлетки в немом кино. Во время Леталок не было ни завернутых в ковры тел, ни ванных, наполненных чужим дерьмом. Переставали существовать и клопы, и пятна крови. Летать было так же прекрасно, как плавать в бассейне, даже лучше, потому что Рита и Люс тоже были здесь, а Джо за всю свою короткую память не помнил, чтобы чья-либо компания доставляла ему такое удовольствие.

Этим вечером блуждания провели их через множество темных закоулков, подъездных дорог и закрытых территорий, к самому краю реки – или тому, что от нее осталось. Рита разрешила Люсу поиграть у воды, не заходя в нее и оставаясь на виду, пока сама разговаривала с Джо. Люс, видел Джо, уже успел промочить носки кроссовок, но как заметил бы Реймонд, Джо не был стукачом. Он держал рот на замке и слушал историю Риты.

– Так вот, когда мне было столько лет, сколько сейчас Люсу, я приходила сюда так часто, как могла, – после школы, на выходных. Мы жили так же близко к реке, как сейчас стоит «Ривервью», только тогда не было заборов и знаков «Вход воспрещен». Да и воды тогда было куда больше. Иногда там сомы ловились, ну и пескари водились, головастики и все такое. Возле нашего дома, где еще даже не было асфальта, были только камни и глубокий бассейнчик. Когда моя помощь маме не была нужна, я постоянно там ковырялась. Не знаю, почему это казалось мне таким классным. Дети странные, да? Сейчас это просто грязный ручей, но он был как волшебное, какое-то тайное место или типа того. Никто, кроме меня, туда больше не ходил. Я, наверное, даже считала это место своей собственностью.

Она пожала плечами. Джо вдруг подумал, что если бы она курила, то сделала бы сейчас длинную затяжку.

– В общем, как я тебе уже говорила, иногда я… видела всякое. Фигуры. Призраков, духов – всякое. Все женщины в моей семье это видели. Обычно это как будто улавливаешь краешком глаза, но я однажды спустилась сюда до темноты, я уже была чуть старше, лет двенадцать-тринадцать, примерно в такое же время, что сейчас, и тут было огромное, настоящее животное. Оно запуталось в мусоре и просто барахталось в воде. Голова у него была как у волка или койота, длинное тело – как у ласки, целиком покрытое зеленовато-белым мехом. И странные пурпурно-черные крылья. А еще чешуйчатые лапы с когтями, как у крупной птицы, что ли. Иисусе, чем подробнее я описываю, тем безумнее звучит. Я этого никому не рассказывала. Что, уже думаешь, я тронулась?