– Что это такое? – спросила она.

– Девки стараются как могут, – ответил Шри Даик. – Но этому старому телу нужно столько заклинаний и лекарств, что их все трудно отследить.

– Эти никчемные дюгони забыли дать Айяханде его лекарство, – сказала Шри Гумум. – И теперь у него опять болит последняя пара задних ног! Что ни говори, если бы за ним ухаживал собственный ребенок, такого бы не случилось.

Прежде чем его родители смогли снова начать препирательства по поводу того, что сделали служанки и что нужно сделать с ними в связи с этим, Шри Буджанг сказал:

– С этого момента я сам буду следить за дозировками и позабочусь, чтобы у Айяханды было все, что ему нужно. Не беспокойся, Бонда.

Шри Даик кивнул. Шри Гумум улыбнулась. Их одобрение стало бальзамом на раздраженную душу Шри Буджанга, однако облегчение оказалось мимолетным.

– Да. Хорошо. Отлично, – сказала Шри Кембоджа. – Это просто прекрасно. Но ты рассказал Айяханде и Бонде про разрушения, которые учинил?

Шри Буджанг сверкнул на нее глазами.

– Ты это о чем?

– Усмирись, Адинда, так не подобает, – осадил ее Шри Даик. – Даже если твой высочайший брат неправ, тебе следует указывать на это любезно. В чем же дело?

– Каканда у нас решил помотаться туда-сюда, – объявила Шри Кембоджа. Она повернулась к Шри Буджангу. – Ты ведь собирался вернуться на гору, так? Ты думаешь, никто бы этого не заметил?

Шри Буджанг действительно думал, что никто бы не заметил. Ведь его родители совсем не проявляли интереса к тому, чем он занимался последние несколько столетий.

Он выпрямился.

– Только и всего? Да, я собирался вернуться. Мне нужно время для размышлений в тишине. Это едва ли помешает моим обязанностям здесь. – Он повернулся к родителям. – Ведь раньше я уделял вам достаточно внимания, верно?

Он считал это безопасным ответом, учитывая свою преданность. Но сразу понял, что ошибся. На лицах Шри Даика и Шри Гумум застыл ужас.

– О, Каканда, как ты мог? – проговорила Шри Гумум. – Ты ведь говорил, что отложишь всю эту чепуху на следующую жизнь!

Шри Буджанг ни разу не сообщал родителям о своих планах. Он лишь бросил горящий, осуждающий взор на Шри Кембоджу, но та притворилась, будто не заметила этого.

– Я и отложил, – сказал он. – Но я не хочу вообще пробуждаться в следующей жизни, если не буду заниматься самосовершенствованием.

– Это я виноват, – проговорил Шри Даик спокойно, с мученическим достоинством. – Это я позвал Каканду вернуться, когда он предпочел жить на своей горе. В моей юности было так устроено, что дети ухаживали за своими родителями. Но сейчас времена другие.

Шри Буджанг почувствовал, будто пол разверзся у него под ногами.

– Я… что… но что будет плохого, если я вернусь? Это только для того, чтобы я мог продолжать практики.

– Каждый раз, когда ты спускаешься с горы, возникает оползень, – объяснила Шри Кембоджа. – Разве ты не заметил?

Шри Буджанг собирался возразить, что это нелепо, безосновательно и неуместно. Но когда вспомнил свой последний поход на гору, ответ застыл у него в горле.

Разве он мог бы поклясться, что оползня на самом деле не было? Его переходы всегда сопровождались непомерной суетой. Обитающие в горах духи джунглей и звери были одержимы своими распорядками и любили гулянки. За всем шумом их обрядов он никогда не замечал состояния почвы. Вполне может быть, что оползни возникали раз-другой, пока он не обращал на это внимания…

– И наводнения, каждый раз, когда ты выходишь из моря, – сказала Шри Кембоджа. – Их тоже не замечал?

– Конечно, были наводнения, – ответил Шри Буджанг сердито. – Наводнение происходит всякий раз, когда кто-то из нас куда-нибудь ходит. Это из-за дождя.