Скавр улыбнулся жрецу и кивнул в знак согласия:

– Твоя правда, отец, хотя прошлой зимой, пока мы стояли лагерем посреди снегов, он, надев капюшон, с таким рвением взялся за изучение основ нашей веры, что уже дорос до ранга жениха [26]. Господь наверняка высоко оценил, как стойко он держался во время испытания льдом.

Жрец удивленно выгнул брови: слова Скавра явно произвели на него впечатление.

– То есть за ним нужен глаз да глаз? Не успеешь оглянуться, как он догонит тебя и тоже станет львом? Ну да ладно, довольно учтивостей. Можешь идти. Кто скажет, на какие проделки способны дети, когда их отец возносит молитвы?

Рутилий Скавр снова отвесил жрецу поклон и, скороговоркой пробормотав слова извинения Канину, вслед за «вороном» повел за собой двух своих спутников вверх по лестнице. У нижней ступеньки Арминий на миг остановился и, обернувшись, напоследок окинул взглядом помещение. От его зоркого взгляда не скрылось, как жрец многозначительно переглянулся с Петром. Однако он тотчас поспешил вслед за центурионом, на ходу доставая из притороченной к ремню сумки медный кастет.

– Ты, часом, не знаешь, кто сегодня сторожит порядок в городе?

Арминий улыбнулся вопросу трибуна. Они быстрым шагом шли по пустынной улице между рядами темных, притихших домов. Откуда-то из бокового проулка доносился приглушенный шум драки.

– В этом-то и весь смех. Жребий тянули третья и восьмая центурии.

Марк простонал и возмущенно покачал головой:

– Первые две центурии получили увольнительные, и одно из этих заведений битком набито легионерами Дубна. Посмотрим, чем дело кончится.

Когда на следующее утро все три когорты парадным шагом вышли за городские стены, чтобы стать свидетелями казни захваченных в плен бандитов, по улицам города по-прежнему со свистом гулял холодный, пронизывающий ветер.

– Там наверняка найдутся похмельные головы. Ничего, так им и надо. Будут знать, каково напиваться в первый же свободный вечер в городе.

Марк пропустил мимо ушей недовольное бормотание Морбана, с лукавой улыбкой наблюдая за тем, как Дубн выводит свою центурию на позицию рядом с девятой. Лицо его было мрачнее тучи – он явно еще не отошел от событий предыдущего вечера.

– Не иначе как теперь корит себя за то, что отпустил с нами полцентурии записных болванов легиона.

Вместо ответа центурион лишь покачал головой.

– Уж не эти ли записные болваны, знаменосец, прошлой осенью спасли жизнь моей жены? Может, твое злопыхательство объясняется тем, что ты не предполагал, что в городе вспыхнет драка, несмотря на то, что две центурии…

Заметив на лице Морбана самодовольное выражение, он не договорил и с видимым отвращением поспешил отойти прочь.

Ауксиларии-тунгрийцы по-прежнему желчно воспринимали солдат Дубна, его отряд Хабит. Эта желчь имела обыкновение выплескиваться на поверхность всякий раз, когда легионеры и ауксиларии сталкивались нос к носу.

Марк Трибул прошел вдоль передней шеренги девятой центурии и вскоре встретился глазами с центурионом восьмой. Тот с недовольным видом шагал вдоль рядов своих солдат, выискивая сердитым взглядом новые поводы для придирок. Угрожающе выгнув бровь, Дубн похлопал жезлом по открытой ладони и в очередной раз колючим взглядом окинул стушевавшиеся ряды своих подопечных. Те притихли, как мыши, и стыдливо отводили глаза.

Марк невольно улыбнулся, подумав про своего товарища: казалось бы, тот привык останавливать драки, а не начинать их. И все же, когда накануне вечером между бывшими легионерами и солдатами Первого легиона Минервы вспыхнула потасовка, он с явным удовольствием взялся махать кулаками.