– Я пришел поговорить, Анния, а не…

– А не трахаться? Смотрю, ты редкий экземпляр, центурион. Впрочем, время от времени к нам захаживают мужчины, которым просто нужно общество хорошеньких девушек, и они готовы за него платить. Но обычно это мужчины постарше, чьи боевые петушки разучились поднимать голову, а не такие племенные бычки вроде тебя, чьи члены стоят по стойке «смирно». Готова спорить, ты не продержишься и тридцати секунд в искусных руках нашей Гельвии. – Анния кивком указала на старшую из женщин. Та лукаво подмигнула и с соблазнительной улыбкой сунула палец в свою волосатую промежность. Судя по всему, Юлий залился краской, потому что хозяйка лупанария разразилась безудержным хохотом. На какой-то миг ее бывший возлюбленный вновь ощутил себя пятнадцатилетним юнцом, которого Анния, заливаясь точно таким же смехом, оседлала в одном из их укромных уголков.

Сама же она протянула руку и, крепко сжав его пенис, принялась наблюдать, как он отчаянно пытается побороть плотское желание.

– Вот видишь? Ты сейчас кончишь прямо в свою замечательную тунику, и это тебе лишь подмигнули и немного потискали. Итак?..

Анния жестом указала на шеренгу шлюх. Но Юлий, зная, что впоследствии пожалеет об этом, все-таки покачал головой:

– Спасибо, но я действительно пришел лишь затем, чтобы поговорить. – Вынув из-за пояса кошелек, он ослабил стягивающий его шнурок и слегка встряхнул. Послышался звон монет. – Я могу заплатить за эту мою прихоть.

Анния покачала головой, оттолкнула кошелек и сделала вид, будто не услышала, как охранник за ее спиной громко втянул в себя воздух.

– В этом нет необходимости. Я больше не обслуживаю клиентов, разве только на улице выстроится очередь, но в таких случаях я беру огромные суммы. Как хозяйка заведения я имею кое-какие привилегии: например, могу выбирать, когда и с кем мне ложиться в постель. Итак, о чем бы ты хотел поговорить? Вернее, о чем, по-твоему, мы могли бы с тобой поговорить, если учесть, как мы с тобой расстались, и то, что мы в глаза не видели друг друга целых пятнадцать лет?

Юлий печально покачал головой, а когда заговорил, это был голос совершенно потерянного человека.

– Я не знаю.

Один из «воронов» торжественно прошествовал между двумя рядами молящихся. Заметив Скавра в лавровом венке, он почтительно кивнул:

– Прости меня, брат-лев, но у двери храма стоит человек, который утверждает, будто он один из твоих офицеров. Похоже, в городе какие-то беспорядки.

Рутилий Скавр кивнул своим товарищам и встал, оставив недоеденной церемониальную трапезу, а когда рядом с «вороном» возник жрец, отвесил ему поклон.

– Прости меня, Отец [25], но земные дела требуют моего участия. Обещаю, что проведу час в молитве, дабы воздать Господу нашему Митре за то, что покидаю его храм ранее положенного времени, – сказав это, он незаметно сунул в руки жрецу кошелек. – Это подарок, отец, моя скромная лепта в дело поддержания столь внушительного святилища. Резной алтарь – воистину творение рук мастера. Должно быть, у тебя щедрая и преданная паства.

Жрец с кроткой улыбкой кивнул. Он привык к тому, что гости его храма неизменно выражают восхищение тяжелой мраморной плитой с резным изображением Митры, убивающего быка. Еще удивительнее было то, что плита эта была установлена на круглый постамент и вращалась на нем, а на ее обратной стороне было не менее искусно выполненное резное изображение Митры и Сола, пирующих на шкуре поверженного быка.

– Спасибо тебе, брат-лев, и мой привет твоим спутникам. Митра – солдатский бог, и я уверен, что он благосклонно отнесется к необходимости восстановить порядок в земных делах, – ответил жрец. – Прошу тебя, приходи снова, мы сочтем это высокой честью. И приводи своего человека. Вдруг он согласится пройти новые испытания?