– Да, я не сомневаюсь, что Балдезар подделает тебе бумаги, – согласился Джелем. Он познакомился и поработал с главным писцом, которого я нехотя вернул в мою организацию, когда скрывался от Тени. – Их было бы достаточно, направься ты не дальше Вааса, Гешары-на-Заливе или какого другого торгового города. Но мы говорим об Эль-Куаддисе; для получения доступа в политические и религиозные центры Деспотии нужно больше, чем поддельный паспорт с фальшивым штампом о пересечении границы, особенно для неизвестного имперца, который странствует сам по себе.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе нужны проходные письма. А для них – покровитель.

Джанийский патронаж. Я слышал о нем, но никогда не сталкивался. В те считаные разы, когда я бывал в Джане, дело ограничивалось встречами с моими доверенными людьми или взиманием платы за имперскую реликвию из тех, что подороже, контрабандой которых я промышлял. Эти свидания происходили в какой-нибудь захудалой, иной раз безымянной пограничной деревушке или в торговом городе покрупнее, где удавалось беспрепятственно миновать ворота за пару монет и с обычным паспортом. Я никогда не имел надобности углубляться в Деспотию, а потому не нуждался в связях, о которых толковал Джелем.

– Насколько трудно организовать патронаж?

– Для почтенных купцов и дипломатов? Ерунда, обычно хватает нескольких отвратительно крупных взяток и пары посулов. Но для Серого Принца и Носа? – Он покачал головой. – Патронаж преследует двоякую цель: сохранить старые торговые монополии купеческих племен и отвадить случайных шпионов. Ни у кого из торговых шейхов нет никаких оснований за тебя поручиться, и я сомневаюсь, что ты найдешь знатного горожанина, готового подписаться под письмом, которое возложит на него ответственность за твои действия. Странствующее семейство свидетель – я не рискнул бы ради тебя моим состоянием.

– Да, но ты меня знаешь.

– Это верно, но мы сейчас не касаемся превратностей моей жизни. Мы говорим о твоей. И незатейливая правда в том, что тебе не войти в Эль-Куаддис без надлежащих проходных писем. Это во многих смыслах закрытый город, когда речь заходит о неизвестных или подозрительных имперцах.

– Вроде воров и бывших Носов.

– Именно так.

Я подался вперед и задел кофейную чашку. Из-за выпитого и зерен, которые я поглощал с того момента, как разыскал Джелема, мои руки мелко дрожали. Отходняка не будет еще часа два, но когда наступит, мне придется худо. За это время мне предстояло успеть как можно больше.

– А подделать нельзя? – спросил я с напускной беспечностью.

– Возможно. – Джелем вскинул брови, прикидывая в уме. – Но имей в виду, что мы, джанийцы, взираем на документы иначе, чем вы, имперцы. Особенно на неофициальные.

– Это как же?

– Для тебя важно то, что сказано в бумаге; то, что она позволяет тебе по вашим законам; для нас важнее личность подписавшегося и красочность документа. В Джане важные документы и выглядят важными; содержание в лучшем случае третьестепенно. Даже мелкие чиновники лезут из кожи вон, стараясь разукрасить свои грамоты и доклады. Что касается проходного письма… что ж, это сложное дело. У каждого дома и племени писцов существует собственный замысловатый свод правил. Орнаментация, раскраска и каллиграфия в таких документах – далеко не мелочь, и это вдвойне справедливо для письма, предоставляющего доступ в Эль-Куаддис. Позолоченные листы, хитроумные печати, драгоценные чернила и краски, даже спайка волокон самой бумаги – все это тщательно прописано для каждого покровителя. Письма суть произведения искусства.