– В Эль-Куаддис.

– Эль-Куаддис? – Он кашлянул. – Беру свои слова назад: ног наберется достаточно.

– Тем больше поводов тебе отправиться со мной и постараться, чтобы я не наступил.

Мне пригодился бы местный житель, а Рот уровня Джелема мог сыграть решающую роль, обернись дела скверно.

Джелем не клюнул.

– Почему Джан? – спросил он. – А главное, почему сейчас?

Я думал об этом, когда покинул сестру и выступил на ночную охоту в поисках Джелема, – о байках, которые мог наплести; о полуправде, которую мог обронить, и о вещах, о которых мог без потерь умолчать. После этого я решил, что для успеха перечисленного будет мало. Из множества людей в имперской столице, не считая сестры, Джелем знал о нас с Деганом больше, чем любая другая душа. Поэтому я просто ответил:

– Там Деган.

Мундштук не то чтобы выскользнул из его пальцев, но почти. Джелем умело скрыл это тем, что отложил шланг и взялся за чашку с сиканджубином.

– Деган. Вот как. Интересно. Есть мысли почему?

– Отчасти я затем и отправляюсь, чтобы выяснить.

– А еще зачем?

– Мне хвалили тамошние воды.

– Да, разумеется, – откликнулся Джелем. – Мы славимся нашими «водами» в пустыне.

После этого мы какое-то время пили в молчании; каждого подмывало вызнать, что известно другому, и не раскрыться самому из страха лишиться того или иного мнимого преимущества. Наконец, по завершении второго раунда тишины под кофе, сиканджубин и новый поднос со сластями, Джелем откинулся и отставил чашку.

– Я не могу пойти, – молвил он. – Родные будут рады свидеться, но дело кончится кинжалом под ребра. Но у меня остались союзники, которых можно уговорить помочь. Я пошлю весточку. Если повезет, они сумеют посодействовать тебе, как только окажешься в Старом Городе.

– Во что же обойдется эта помощь? – спросил я.

– Моя? Передашь посылку. Что касается моих друзей в Джане, то это вам решать.

– Что за посылка?

– Небольшая.

– Что в ней?

– Всякая мелочь.

– Какого рода мелочь?

– Письма. Ходатайства. Ничего, о чем тебе следует беспокоиться.

Я побарабанил пальцем по краю чашки, созерцая рябь на поверхности кофе.

– Когда я слышу, что мне незачем о чем-то беспокоиться, то это, как правило, оборачивается именно беспокойством. – Я поднял глаза и встретился взглядом с джанийцем. – Что в письмах?

– Извини, но запамятовал: зачем, говоришь, тебе понадобился Деган? – Джелем улыбнулся со всем обаянием змеи.

– Мне всего-навсего не нужны сюрпризы. – Я состроил гримасу. – И не хочу, чтобы таможенники выудили из моего кармана пакет секретных дипломатических бумаг и потребовали объяснений.

– Тогда я предлагаю спрятать их как можно лучше. К тому же ты знаешь, что я такими вещами не занимаюсь.

– Правильно, твои секреты наверняка гораздо опаснее.

– Опасность обитает в очах взирающих. – Джелем пожал плечами. – Но так и быть: я покажу тебе письма, перед тем как запечатаю. Устраивает?

Я изучил моего собеседника в попытке прочесть его мысли и решить, морочат ли мне голову и если да, то насколько серьезно. Беда была в том, что он был слишком искушенным жуликом, чтобы чем-то себя выдать, а я – слишком гордым, чтобы признать поражение.

– При условии, что ты запечатаешь их у меня на глазах, – сказал я наконец.

– Как угодно. – Джелем отпил кофе, всосал дым. – Но если тебе интересно мое мнение, то позаботься лучше о том, как проникнуть в Эль-Куаддис, потому что это намного серьезнее, чем мои письма.

– Документы я выправлю.

Для пересечения границ и посещения больших городов в империи и Джане требовались паспорта и подорожные. Имперским и деспотийным бюрократам, не говоря о сборщиках податей, всегда становилось легче на душе, когда они знали, кто, куда и зачем идет и сколько можно урвать на этом действе. Чем дальше ты направлялся и чем больше пересекал границ, тем хитроумнее становились требования, но у меня были для этого свои люди.