Че это было только что?

Народ вокруг улюлюкает, но мне посрать.

—А Белова бортанули.

—Че? Не дала тебе, да? Или дала, и решила, что это зря? — идёт кто-то из ушлепков. Вскидываю средний палец вверх и рычу пару угроз, метая в дебилов бешеный взгляд.

Я же размажу по асфальту и скажу, что так и было.

—Зубы мешают? — топаю за Златой, но она так быстро смывается, что трачу гребанную тучу времени на поиск. Нахожу в пустой аудитории. Она прикрыла лицо ладонями и сидит. Тяжело дышит. Плачет, что ли?

Нет, не плачет…

Чего плакать? Я ж не падла.

Я вообще ничего не понимаю. Не догоняю просто.

Бляха, да у меня со всех сторон проблемы обложили. Мало мне, ещё вмазываюсь? Да. Потому что хочу и все, и она на меня смотрит совсем не безразлично, так зачем ломаться и делать неприятно обоим, если можно сделать хорошо?

И я не только про секс, хотя о нем я тоже думаю слишком часто, а как же не думать?

Такая девочка красивая, конечно, меня вставляет. Я ж не импотент.

Подхожу тихо, но она явно слышит, что я тут, замирает вся. Совсем на иголках.

—Давай быстро рассказывай, что случилось, а я такой взял и порешал. Мне перед боем нельзя быть злым, а я пиздец злой, — желваки вибрируют от напряжения.

Но малышка молчит, плечики поднимаются и опускаются.

—Мы же договорились, порешали, так почему вдруг откат? Я ж не отстану, Злат.

Свирепствую, рыча последний вопрос уж очень грубо. Она опускает руки и в одну точку смотрит.

—Ты обещаешь, что после этого свидания, я скажу “нет”, и ты отстанешь от меня? — утробным голосом произносит, а у меня мурашки по коже.

У меня и мурашки, блять? Да пиздец, что ты со мной делаешь, Злата?

—Я че, пиздло галимое? — хмурюсь, выхватывая беглый взгляд Златы. Мгновения как взгляды схлестнулись, а давление внутри взорвало внутренности.

Накрывает.

На пятках качнувшись, подхожу к ней и рывком сажусь рядом, перехватываю ледяные ладошки и растираю в руках. Маленькие они у нее такие, совсем крошечные.

—Во сколько бой? — выходит у нее совсем надсадно, словно я на гильотину ее зову.

Вообще херня какая-то выходит. Прямо катастрофическая херня, от которой самому тошно.

Выходит, что прямо принуждение какое-то.

—Малыш, у меня есть целый день…бой вечером, конечно. Рассказать ничего не хочешь? Мне? — поворачиваюсь и внимательно рассматриваю бледное личико.

Губы практически серые, искусанные. Тяну палец к ним и не касаюсь, за подбородок перехватываю и заставляю посмотреть на себя.

Больно прикасаться, наверное, а хочется адово.

В бездонные глаза всматриваюсь с особым остервенением. Ее зрачки тут же расширяются, полностью перекрывая радужную оболочку.

Брехушка…

Нравлюсь же. И прямо в душе тепло разливается. Красота!

Вот только грустная до бесконечности, красивая, грустная и не моя. Не хочет. Но подвох чувствую. Есть что-то ещё.

—Как твои дела? Номер дашь, кстати, свой?

Мне пздц как важно получить номер от нее. Вот хочу, чтобы она сама захотела.

Злата распахивает глаза пошире.

—У меня нет телефона, я его…потеряла, — опускает свои колдовские глазки, отчего в штанах тесно. Ресницы веером опускаются на щеки, огромные ресницы, длиннющие.

Потеряла. Врешь же, да? Врешь нагло.

Ясно, пока не доверяешь?

Потеряла или отобрали? Обокрали? Сломался? Что не так?

Хорошо, я немного подожду.

—Хорошо, решим, не проблема вообще.

Куплю новый, модный и красивый. Какие там девочки любят?

—Влад, не надо ничего решать, правда. И покупать не вздумай.

Отворачивается и на меня больше не смотрит. А я вот смотрю на профиль ее и любуюсь происходящим. Впервые меня так клинит.

Впервые так сильно и по затылку битой.