Да и бить меня, естественно, нельзя.

Кого вообще можно бить до кровавых разводов на теле?

До синюшного оттенка кожи, которая обрывается от силы удара. Мужчины, который считается моим отцом. На деле чудовищем…

—Одна моя дочь шлюхой стала, вторая нет, я сделаю для этого все от себя зависящее, — он наклоняется ко мне и выдыхает пары алкоголя в лицо.

Никакая дочь шлюхой не стала. Просто…мой отец уже был женат. Первая жена умерла от рака, а его дочь сбежала из-под гнета, она сильная и смелая, а ещё здоровая. Все просто: она смогла встать и выйти из жизни отца, как только ей исполнилось восемнадцать лет!

И уже десять лет они не общаются. Никто не знает, где она и что с ней.

Прикусив губу до разливающегося во рту металлического привкуса, я всматриваюсь в бешеные глаза отца. Они налиты кровью и пугают до трясучки.

—Никто. Я приехала на автобусе, — до последнего сопротивляюсь, не моргая, не отводя взгляд.

Вполне четко осознаю, что он способен просчитать ложь, и некоторые аспекты лжи можно скрыть.

В моем случае лучше сопротивляться до последнего, лучше отрицать, ведь с согласием придет и первый удар. Я понимаю это прекрасно, четко вижу, как улечу на пол и буду глотать горячие слезы.

А ещё понимаю, куда прилетит следующий удар.

Однажды у меня была сломана рука, затем палец, дважды было сотрясение..

Были и угрозы.

Если мама уйдет, он найдет и убьет. Сначала меня, затем ее.

А если уйду я, то он убьет в начале ее.

Это может звучать как пьяный бред, если только не знать, что именно эти слова он произносит обычно на трезвую голову.

—Врать ты не умеешь и хорошо, — замахивается и ударяет ладонью по лицу с такой силой, что я отлетаю на пол, издавая слабый стон.

Мне больно до потери пульса, который сейчас слабо стучит в висках.

Первый удар лёгкий, чтобы я привыкла, второй приходится в область ребер. У нас есть прорезиненная бита для таких дел. Она ударяет мягко, как он говорит.

Она наказывает меня за плохое поведение.

Она учит.

Она показывает, как делать не надо, и что будет в противном случае…

Конечно, я не могу прийти в универ ни на следующий день, ни через день.

Просто потому что я не могу подняться.

Я могу только упасть на дно, и тут я нахожусь достаточно долго для того, чтобы “подумать над своим поведением”.

Теперь у меня комендантский час, строгая проверка всех звонков и сообщений.

Мне приходится удалить все мессенджеры, ведь Белов - это Белов, а из-за него я могу снова начать ходить с гипсом.

Это того точно не стоит.

16. Глава 13

Глава 13
БЕЛОВ

Златовласка на меня не смотрит, тупит взор и упрямо проходит мимо, пока я как шлагбаум не срабатываю.

Бам-бам-бам.

Перехватываю ее и к себе жму, упираюсь губами в висок. Она в моих руках натягивается струной, напрягается. Я же растекаясь.

По затылку ударяет давление.

Хрен его знает, чего так бешусь, но прямо рвать и метать охота.

—Привет. Малыш, а чего пропала? — рычу, а затем и с силой сжимаю зубы до противного скрежета.

Взгляд замирает на пульсирующей жилке на шее, плывет ниже и утопает в мягкости изящного тела.

Прикусил бы этот полупрозрачный бархат, затем бы языком провел, но сейчас такой злой, что могу сделать больно, потому бью себя по рукам. Фигурально.

Злата молчит, губы кусает, а глаза словно на мокром месте. На меня поднимает растерянный взгляд, но вот произносит совсем страшное:

—Оставь меня в покое, Влад. Я не хочу с тобой проводить время.

ОХУЕТЬ заявочки. Сейчас прямо наваливает мне говна на голову. Опешив, не сразу соображаю, что она вырывается из рук и уходит, а меня оставляет обтекать. Нихера себе.