Сейчас всё происходило по тому же принципу. Ласки девочек вместо возбуждения приносили только отвращение, от поцелуев накатывала тошнота, а младший Глебушка предательски молчал, безжизненно свернувшись в штанах. Вот тварь. Самый родной, самый близкий с рождения, всю жизнь такой отзывчивый к ласкам, а тут… Коварно предал в самый ответственный момент, хотя ещё пару-тройку часов безотказно стоял топором и просился к Лере, точнее в неё.

    Лера – ведьма. Стоило подумать о ней, и член сразу дёрнулся и потянулся в сторону выхода, но как только моя лапа накрыла и сжала ягодицу наездницы, болезненно опал. Нерадостные выводы вертелись в голове, отвечая на все предыдущие вопросы. Если бы я был оборотнем, то Валерия, скорее всего, являлась бы моей парой, единственной самочкой в мире, но я не оборотень. Оборотней, вообще, не бывает.

    Что за хрень происходит со мной? Я этого не просил и не хотел. Мне не нужна какая-то тяга, особенно к той, которая представляет интересы второй стороны конфликта. Бракоразводные процессы и так слишком грязные, сотканные из лжи, жестокости, выворота всей подноготной, а здесь ещё сложности с неконтролируемыми слюноотделением и стояком. Так и представлял, как я, во время заседания поправляю опухшую дубину в штанах и, с невозмутимым лицом, давлю на чувства судье.

    Остаток вечера был скучен до тошноты. Лапать девок я отказался, так как без толку, накачиваться спиртным – всё равно, что оплакивать свою несостоятельность, а разговоры с обожравшимися парнями не клеились. Через пару часов я всё-таки махнул всем рукой, вызвал такси и вернулся домой, туда, где преданный, всегда ждущий пёс, туда, где можно вспомнить жаркий эпизод у двери в Лериной квартире и подрочить. Да да. Именно так я собирался закончить сложный день, насыщенный приятными ощущениями и плачевными выводами.

Валерия

    Две недели я не видела и не сталкивалась с Глебом, и, как не странно, мои мозги прояснялись. Мысли становились чище, память чётче. Я даже вспомнила, где первый раз услышала фразу «Молодец. Хорошая куколка». В ту ночь, в клубе «Tenebris», когда моё тело отдалось неизвестному любовнику. Вечерами вскрывала ячейки памяти, воскресая встречу с незнакомцем в маске, пыталась подставить на его место Казарцева, но сил моего развитого воображения не хватало.

    Хоть Глеб и открылся для меня в более человечном свете, но его надменность и высокомерие совсем не вязались с чёрной маской и откровенным, горячим сексом. С галстуком на перевес через плечо, в полной тишине – это да, это про Глеба, а накрывающий меня обнажённым телом, рычащий от мощного трения, кончающий яростно, вгрызаясь зубами в моё плечо – это не про него, не про Казарцева.

    Даже все его похотливые вспышки происходили с каким-то отстранением, как будто под стеклянным колпаком, сдерживаемые толстыми стенками. Трахнул, застегнул ширинку и смылся. Никакой романтики, страсти и нежности, никакого проявления чувств. Как у животных – потёрся, кончил и в кусты, досыпать, или доедать, смотря от чего отвлёкся.

    Скорее всего, многих мальчиков в пубертатном периоде старшие товарище учат фразкам на подобие «Молодец. Хорошая куколка», или «Вылежи его до конца», или «Кончи для меня, детка». Таких слов сотни, и все они служат для разгона крови и раззадоривание возбуждения. Для придания животной пикантности.

    Не удивительно, что мальчик Глебушка впитал в себя несколько вздорных словечек, как и большинство других. Однако, странно было слышать их от безэмоционального робота, выполнившего минуту назад механические действия. Чем больше я думала о рискованных выкрутасах в жизни, тем сильнее радовалась отсутствию встреч с Казарцевым.