Она пришла даже раньше. В мятой футболке, со стянутыми кое-как в хвост волосами и заплаканными глазами. Прямо воплощение горя.

Вот правда, было жаль… Нет, не ее, конечно, а тратить на нее человеческий кофе жаль. Поставила на стол банку растворимого, который остался от хозяйки квартиры.

- Ален, я так накосячила, - всхлипнула она, насыпав в чашку пять ложек сахара.

Да чтоб у тебя жопа слиплась, коза! А еще лучше – другое место. Так, чтобы ломик понадобился, если кто-то тебя захочет. Или та штука, которой на зимней рыбалке лунки во льду делают.

- И чего накосячила? – поинтересовалась, включив дурочку. – Залезла в его рассказы? Или сломала любимую ручку?

- Нет. Я… переспала с одним парнем, - она спряталась за чашку. – А Володька… нас застал.

Вот тут мне захотелось посадить ей на голову Мента и ущипнуть – чтобы выпустил когти.

Сука такая, если б ты сказала: Ален, я идиотка, переспала с Сашкой, это было какое-то затмение… Да, тогда бы я… возможно… допустила бы, что ты действительно сожалеешь о том, что случилось, а не о том, что попалась. Но вот так говорить «переспала с одним парнем», прекрасно зная, что это мой парень, что мы с ним не только в кино ходим… То есть уже не мой, конечно, но не суть. Разумеется, тебе и в голову не пришло, что я уже обо всем знаю. А зря, Лера, зря. И вот теперь еще интереснее, зачем ты приперлась. Неужели и правда думаешь, что я чем-то смогла бы тебе помочь – если бы захотела?

Некоторые люди реально с левой резьбой.

- Ни фига себе! – я сделала максимально удивленный вид, хотя на самом деле удивлялась ее тупости и наглости. – Ну ты даешь, Лер! Дома, что ли? У вас?

- Да, - всхлипнула она. – Он к матери уехал, на дачу. Володька. С ночевкой. И вдруг вернулся.

- Слушай, я тебе мораль читать не собираюсь, ты большая девочка. Но блин, если уж так засвербило, зачем это делать дома? Другого места не нашлось?

- Не знаю. Так вышло.

Угу, вышло. Вошло, вышло, снова вошло. Я прямо видела эту картинку – как у них все входит и выходит. Бешенство набрало обороты и включило душнилу, с этим я уже ничего не могла поделать.

- Ну да, конечно. Ты его не приглашала, не впускала, он сломал дверь и тебя трахнул. Говорила бы уж прямо, что решила гульнуть напоследок перед свадьбой.

- Ален, пожалуйста… И так тошно.

Видали, тошно ей! Лучше молчи про тошно, макака.

- Лер, скажи честно, чего ты хочешь от меня? Сочувствия? Ну извини, если ты не понимаешь, что это свинство…

- Да понимаю я все! – выкрикнула она, уткнулась башкой в стол и разрыдалась. Прямо так натурально, что сам Станиславский прослезился бы от умиления и чмокнул ее в лобик. Но только не Алена, у которой имелись веские причины не верить. Хотя нет. Я вполне верила, что она рыдает от злости, что мир так несправедлив к ней – такой замечательной!

- Значит, надеешься, что я помогу тебе помириться с Володькой. Что, нет? – она всхлипнула, икнула, но не ответила. – Ты вообще как себе это представляешь? Он сделает вид, что ничего не было, и вы пойдете жениться?

- Я ему звонила сегодня, - продолжая икать, проблеяла Лера, - но он не отвечает.

- Удивительно, правда?

- И мама моя ему звонила, - она пропустила мою реплику мимо ушей. – Тоже не взял. Папа звонил его отцу, тот сказал, чтобы мы сами разбирались, он не собирается ни во что вмешиваться. А я Володиной маме звонила, она всегда ко мне так по-доброму, а тут тоже: мол, еще не хватало ей нас мирить.

Просто пиздец, товарищи! Спорнем на тонну баксов, что она никому не рассказала, в чем прикол?

Я никак не могла понять, то ли это незамутненность космических масштабов, то ли я во что-то не вливаюсь. Или чего-то не знаю.