Твою мать, да какая разница, как мы туда попали. Важен факт – что попали.

Мда, реальный попадос по всем фронтам.

Кто бы знал, как мне было мразотно! Причем похмелье в этом коктейле явно бледнело по сравнению со всем прочим. Сначала слова матери, потом роскошная картинка дома, потом нажрался в хлам с Аленой и вывалил ей кучу всякого дерьма, а вишенкой на торте мы с ней переспали. И, судя по ее виду, она от этого в не меньшем шоке, чем я.

В общем, оставалось пойти и повеситься. Вот только кому сделал бы лучше? Правильно, никому. Разве что одной подлой парочке, которой я точно не хотел бы доставить такого удовольствия. Значит, придется как-то пережить. Отцу вон и не такое по жизни прилетало – ничего, справился.

Я знал один способ. Но для этого надо было максимум добраться до дома. А минимум – встать и одеться под убийственным взглядом Алены. Шмотки, разбросанные по всей комнате, говорили о том, что раздеться как раз проблемы не составило. К счастью, трусы обнаружились рядом с кроватью, удалось дотянуться и надеть, сидя на краю. Но задница при этом задымилась.

Наверно, ей хотелось, чтобы я поскорее убрался. Вполне можно было уйти, пока она зависала в ванной. Но показалось, что это совсем уж по-свински. Как будто украл что-то и сбежал. Вышел на кухню, разыскал в шкафчике растворимый кофе – как она пьет эту дрянь? Из ниоткуда материализовался серый кот с полосатым хвостом, сел рядом, уставился так, что глоток встал поперек горла. Пришлось насыпать ему в миску корма из пакета.

Просто сюр голимый!

А уж каким идиотом я чувствовал себя, когда просил у Алены прощения! В голове ни к селу ни к городу крутилось, что гусары с дам денег не берут. И уж точно за случайный секс не извиняются. Наверно, упал в ее глазах еще ниже. Но ее ответ меня удивил. Мол, ничего не помнит, но раз случилось – значит, так было надо. А вообще проехали, ничего не было. Мы, считай, родственники, и на этом тема закрыта.

Вот только мне ее никак не удавалось закрыть, потому что крепко спаялось с другой темой. Сидя в такси, я пытался думать о чем угодно, но все равно снова и снова возвращался к увиденному: сладкой парочке в нашей постели. Как будто лазером выжгло на изнанке глаз. Леркино испуганное лицо с глупо приоткрытым ртом, ноги у него на плечах – ну как же, любимая поза. И его бледная голая задница, не тронутая загаром. Я всегда был визуалом, картинки впечатывались в мозг намертво. Наверно, поэтому и сценаристом решил стать – чтобы превращать написанное в видеоряд.

Вытряхнуть это из головы не получалось. Зато получилось заслонить другой картинкой – как все было с Аленой. И чем больше об этом думал, тем больше деталей всплывало.

Я и правда держался за нее, как за спасательный круг, как за соломинку. И при этом злился бешено – на предателей в первую очередь, но и на Алену тоже. Хотя бы уже за то, что она не Лера. И на себя. И на весь гребаный белый свет, в котором все так подло. Выплескивал эту злость на нее – в нее, со всей дури вколачивая в скрипучую кровать, которая уж не знаю как не развалилась.

Но Алена… ох, как же она отзывалась на каждое прикосновение, каждое движение, каждую ласку, даже такую грубую! Сколько брала, столько и отдавала, всю себя, без остатка. Это было… просто охрененно, но… я и хотел этого, и не хотел. Хотел – но не от нее, не от нее! И понимал прекрасно, что все это предназначается не мне. Что не обо мне она думает. И хорошо, что не обо мне, не хватало только, чтобы тайком на меня запала. Но… черт, это тоже бесило – что не обо мне. Наползало такое горько-обиженное из глубины: никому-то я на хер не нужен!