В фантазиях я давно ворвался в ее тело до упора, выбивая крик из этого грязного рта.

Бляяя, какой же кайф будет ее трахать.

Меня уже трясет, движения становится резкими, грубыми, остервенелыми.

Мог бы замедлиться, если бы был малейший шанс, что Вера может возбудиться.

Она лишь глухо проклинает меня, постоянно дергая руками.

Еще. Еще. Еще. Мозг кипит, а влаги между половых губ все больше. Член скользит все лучше, катается как по маслу, а у меня их груди гортанные хрипы рвутся.

Чувствую, как быстро приближается оргазм, как сильно он сворачивает внутренности. Сколько нужно сил, чтобы просто не ворваться в нежную глубину, ощутить насколько она тугая и горячая.

— Сукаааа…. – ругаюсь, чувствуя по влажному телу дрожь… Если она не кончила, то была очень близка к этому.

— Нет, нет, я не полюблю, я тебя ненавижу! Зачем, зачем ты это делаешь, — почти хнычет Вера, все еще безуспешно пытаясь меня сбросить.

— Мне на хрен не сдалась твоя любовь. Только тело. Твое охуенное тело.

Смотрю, как сперма брызгами падает на изящную спину и волосы. Я еще делаю несколько финальных рывков, а потом растягиваю сперму по коже узорами, словно оставляя свое клеймо.

Отваливаюсь в сторону, слышу, что затихал. Заснула. Поворачиваю ее тело так, чтобы удобно было, но не развязываю. Хрен знает, что может превратиться в орудие убийства, если человек захочет отомстить. И корешок книги и даже прыжка ремня. Порой я видел, что для убийства хватало и чертовой скрепки для бумаг.

***

Горячие арты 21+ можно увидеть в телеге)

10. Глава 9.

Вера

Я спала таким тяжелым, как металлическая дверь сном, что ни одно сновидение через нее бы не пробилось.

Просыпаюсь резко.

Открываю глаза, чувствую, что руки свободны. Готова в схватке.

Да, я готова как минимум убивать!

Особенно ту сволочь, что совершал вчера надо мной какой – то аморальный обряд трения.

Что это вообще было, почему он терся об меня, можно сказать дрочил!

Нашел себе правую руку, пусть свою использует.

Я бы высказала все в лицо, но лица заросшего бородой не увидела.

Замираю, оглядываясь и понимая, что я больше не подвале клуба, не в комнате Зверева, а дома.

У себя в студии.

На улице уже светло, но шторы задернуты.

Тело дрожит. Обнимаю себя руками, вдруг скручиваясь от боли в животе.

Такое ощущение, что желудок себя начал пожирать.

Тороплюсь к холодильнику и тут оборачиваюсь на запах. Обалдеть!

На столе стоит тарелка с целой горкой оладушек. Теплых еще, Господи. Я тут же падаю на стул и начинаю совершенно не по-женски уплетать один за другим.

Рядом стоит банка открытой сгущенки. Я просто выливаю все в тарелку. Мараю пальцы, запихиваю в себя почти все, ощущая на языке воздушный нежный вкус. Такое ощущение, что я год ничего не ела. Как же вкусно!

Откидываюсь на спинку стула, когда пихать оладья уже некуда. И тут то понимаю, что приготовить их или даже доставить мог только один человек.

И будь у меня силы я бы достала все, но единственное что я могу сделать, чтобы не испытывать стыд, это сказать, что я все выкинула.

Да, так и сделаю.

Я поднимаюсь и иду к тумбочке, замечаю свою сумку, достаю телефон. Несколько пропущенных.

От Ринаты.

Блиииин!

Все, теперь меня уволят точно!

А все потому что у кого — то совершено нет понятий о морали!

Еще пропущенные. Незнакомые номера. Набираю и слышу автоответчик следственного комитета.

Коля звонил!

Коля звонил, а я спала!

И снова все из—за орангутанга!

Я бы многое сейчас ему в лицо сказала, но просто беру телефон с собой в ванную и иду мыться, мысленно придумывая новые ругательства в его отношении.