Внезапно к девушке подходит настоящий официант, она кивает и отходит от Данте к кассе, чтобы оплатить счет, пока ее подруги продолжают плясать на танцполе.

Каждый нерв натянут, потому что если они уйдут, победа Данте будет неоспорима.

Я внимательно слежу за девушкой, которой бармен выдает чек. Что – то говорит. Она переворачивает чек и что – то читает. Напрягается всем телом, идет к Данте и влепляет ему довольно смачную пощечину. Она реально не ожидал, насколько опешил, смотря на нее. Она выкрикивает какие – то слова ему в лицо, а потом просто уходит.

«Пожалуйста» — приходит на мой телефон, а у меня прямо внутри от радости грудь распирает. Не важно, почему она это сделала, но факт остается фактом, Данте проиграл. И завтра в нашем институте дышать будет свободнее. Моя жизнь вернется на круги своя, я снова буду думать про учебу, а не про изнасилование, про Данте, про то, почему он не оставляет меня в покое.

Его взглядом, наверное, можно было бы резать сталь. И даже неловко от улыбки, которая словно приклеивается к моему лицу. Я выиграла. Я выиграла.

— Я выиграла… — говорю ему, когда он подходит ближе.

— Ты подговорила бармена, чтобы он написал ей о нашем споре.

— Что? — вот это засада. – Нет! Я сидела тут и не двигалась с места.

— Значит кого – то подговорила. Знала, что честно тебе не выиграть.

— Нет! Я сидела тут.

— Телефон дай.

— Нет! — сую телефон в сумочку. – Ты проиграл, смирись и прими поражение с честью, если знаешь, что это такое.

— Макса подговорила? Только этот тюфяк готов был бы меня подставить…

— Что? Причем тут Максим?

— Хватит юлить, Ольховская.

— Это тебе хватит нести чушь. Ты проиграл! И завтра должен уехать из Москвы!

Он усмехается, смотря на меня как на мясо.

— До завтра еще так далеко, Ольховская. Приятной ночи, — говорит он и просто уходит. Просто уходит, оставляя меня сидеть и смотреть ему вслед. Я победила, я радоваться должна, но все что могу это сглатывать страх, который словно моросящий дождь окутывает дымкой. Становится холодно, не по себе. Умом я понимаю, что сделала правильно, но вот подспудный страх не дает радоваться в полной мере.

Вздрагиваю, когда сбоку появляется Максим. И если Данте его сейчас увидит, поймет, что я лгала ему в лицо.

— Ну что, получилось? Ты довольна?

— Типа того, ага, — улыбаюсь ему неловко.

— Проводить?

— Нет. Слушай если Данте увидит тебя рядом, он подумает… Ну сам понимаешь…

— Что ты мне с ним изменяешь?

— Неееет… Это глупо. Скорее, что ты мне помог выиграть. Ты не обижайся.

— Да какие обиды, Люб. Увидимся завтра.

— Да, да – прощаюсь с ним и тороплюсь скрыться в толпе, иду сквозь нее, врезаясь в спину какого — то бугая. Моя сумочка отлетает в сторону и мне приходится ползать по полу, чтобы ее найти. Несколько раз кто – то об меня запинается, но я не могу потерять сумку.

Блин, надо было держать ее крепче. Наконец вижу сумку, которую поднимает рука, до боли знакомой, клетчатой рубашке.

— Ты еще тут?

— Ну, повеселится мне кто мешает? Моя так называемая девушка?

— Веселись сколько хочешь, — забираю свою сумочку у него из рук, буквально вырываю. – Это же твоя последняя ночь в столице.

— Скучать – то будешь?

— Даже не подумаю, — отворачиваюсь, шагая к выходу.

И все бы хорошо, я почти у выхода, как вдруг свет мигает, а потом и вовсе гаснет. Где – то недалеко раздается крик

— ВСЕМ НА ПОЛ, РУКИ ЗА ГОЛОВУ.

Я от страха вся сжимаюсь, пытаюсь рвануть в сторону, но меня сбивают с ног. Я испуганно кричу, падаю на пол. Кто – то пробегается по мне, но вскоре мне до боли заводят руки за спину. Ведут со всеми и усаживают на диванчики. После чего загорается яркий свет, и люди в черной форме начинают трясти всех на предмет наркотиков. Я невольно ищу глазам Данте, он тоже тут, рядом с мужчинами. Мы переглядываемся, по его взгляду ничего не прочитаешь, но смотрит он, не мигая прямо на меня, словно чего – то ждет. Я же дико нервничаю, потому что в такой ситуации не оказывалась никогда.