Даже когда повело от головокружения, я не отняла рук до тех пор, пока рана не затянулась окончательно. Тяжело задышала и поняла, что нельзя больше лечить. Моих умений едва хватило на одну рану.

Каур застонал и зашевелился. Я быстро укрыла его шкурой и легла рядом, обессилив.

9. Глава 9

Очнулась от гулкого урчания собственного желудка и жара, который ощущала всем телом, и особенно ногой, лежащей на чем-то мягком. Собственно, если бы не голод, то чувствовала я себя сносно. Хотя… ныла и кололась затекшая рука, вторую ногу отлежала, шея ломила от неудобной позы. Какое там сносно! Ужасно! Ужасно я себя чувствовала посреди Дикого леса в Нижнем мире, куда меня занесло благодаря…

— Мамочки! — взвизгнула и отпрыгнула к стене. Да у меня сердце чуть не остановилось, когда сообразила, к кому прижималась все это время. А нога? Она же прикасалась к блохастой заднице! — Тьфу, чтоб тебя муравьи обглодали!

Эх, даже плюнуть нечем, во рту пересохло. А последнюю воду вчера как раз на эту вот розово-бесстыжую мерзость извела.

— Эй, — бесцеремонно толкнула оборотня в бок, — спишь, что ли?

Наглец лежал ничком и не шевелился.

Притворяется! — решила я. Самую глубокую рану вчера залечила. Или это не вчера было? Кто распознает? В этой темени не понять. Хотя нет, через свисающие корни пробивался свет — значит, снаружи день. Так вот, остальные раны также покрылись розовой кожицей. Это как? Сам, что ли? Этой, как ее называют, регенерацией лечился?

Тут раздалось жалобное урчание — оборотень тоже проголодался. Отлично, значит, скоро очнется и отправится на охоту. Не мне же в этот лес идти? Чего доброго, сама добычей стану.

— Я знаю, что не спишь! — внезапно сообразила, что дыхание Каурналя изменилось. — Отвечай! — ткнула гада пальцем. — Издевается что ли? — ткнула еще раз и побольнее. Никакой реакции. Тогда схватила за плечи и развернула на спину. — Ой! — лист лопуха слетел, а это самое, которое вчера было маленьким, теперь чуть не в потолок упиралось. — Мамочки! — покраснела до кончиков ушей. Может, под слоем грязи и невидно, но уши точно огнем пылали. Спешно вытряхнула из мешка оборотня лисью шкурку и накрыла это безобразие. — Фу-ух! Сколько потрясений за утро. — Лиса же уныло дернулась, развернувшись ко мне застывшей в оскале мордочкой, и плавно опустилась вниз.

Едва перевела дух, как наткнулась на внимательный взгляд нахала. Он что, это специально устроил?

— Ах, ты сволочь! Пес помойный! Тебе смешно? Издеваешься? Живо вставай, есть хочу!

Этот… этот пес не ответил, только глазами в сторону мешка повел. Он на что намекает, чтобы там поискала?

— Нет там ничего. Вчера еще закончилось. Такой гадости в жизни не ела.

Мужчина подавил тяжелый вздох, а потом жадно сглотнул и показал на флягу, в которой была вода.

— Пусто! — продемонстрировала, перевернув емкость горлышком вниз. — Раны промывала, вот вся и ушла.

На это мне указали глазами на выход.

— Это чего, предлагаешь за водой прогуляться? — оборотень закрыл глаза, потом открыл, и при этом ни слова. — А чего молчишь-то? Говорить, что ли не можешь? — волчара снова — морг. — А это, не двигаешься чего? Сил нет?

Нет, я ему точно моргалки выколю! Как это понимать?

— Как мне тебя понять, Каурчик? И не зыркай! После того, что я тут видела, как хочу, так и буду называть. Лежишь тут бревном, говорить не можешь, двигаться тоже. При этом еды и воды нет. Зачем спасала тебя тогда?

Мужчина покосился на дохлого лиса, выразительно так, несколько раз туда глянул. И что бы это значило?

— Ты на что намекаешь, извращенец? — вспыхнула справедливым гневом.