Но это было не так. Ужас ворвался в купе из коридора вагона, стукнулся и окно и отрекошетил прямо в моего попутчика.

Я упала на дутую спинку бархатного дивана и вжалась в нее, прикрывая живот дорожным баулом.

Синеглазый симпатичный парень тонко заверещал, как раненый детеныш дикого зверя, выставив вперед руки, объятые голубым пламенем. Он, все еще не понимая, что происходит, пытался оттолкнуться пылающими ладонями от уже случившегося.

Гнев. Я сразу поняла это, и даже знала, кто его Хозяин.

Парень, в последний раз коротко вскрикнув, упал, прижимая к груди искалеченные ладони. Он потерял сознание. От страха или от боли. Или от неожиданности. «Это к лучшему», – тупо подумала я, – «Долго не мучался. Пусть отдохнет». Синеокий, красивый и, кажется, добрый человек, наверное, выживет, но навсегда останется калекой.

Из дыма, копоти и запаха опаленного мяса вышел Тео. Из-за его спины на меня мрачно уставились еще две пары знакомых синих глаз. Юса и Ранко. Малышей они не взяли, и это единственное, что меня сейчас радовало.

Вагоны с лязгом остановились.

– Ле, – сказал Тео, чуть наклонив голову. – А ведь я тебя предупреждал…

Две пары глаз моргнули одновременно, подтверждая его слова.

Я все еще сжимала двумя руками ручки баула. Конечно, помнила. Он и в самом деле предупреждал. И не один раз.

Нужно быть полной идиоткой, чтобы не прислушаться к намекам Хозяина Гнева. А тем более – моего брата. Тео.

Но я была той самой полной идиоткой.

Побег был спешным и мало организованным. Ничего удивительного в том, что возвращение получилось жалкое.

Всю обратную дорогу я молчала. И Тео молчал, и Юса, и Ранко. Все мы.

Я не помнила, как пересели на встречный. За окном пролетали в обратном порядке пригороды и полустанки, леса и поля, над которыми низко клубился черный рваный дым. Я сжимала двумя руками все тот самый проклятый баул, намертво вцепившись в него. Затянувшаяся судорога: руки ныли от ладоней до самых плеч, но не могла заставить себя ослабить хватку. Словно прикрывалась этим чертовым баулом и от братьев, и от случившегося, и от пропахшего остатками Гнева купе. Запах шел не от стен или сидений. Сгущенный озон пополам с гарью пропитал нашу кожу. Можно пересесть на встречный поезд, но от себя избавиться не так-то легко.

Я оставалась такой злой на Тео, что ни разу не посмотрела убедиться: с ним все хорошо? Наверное, он не был в порядке. Просто не мог после такого мощного приступа Гнева. Но мне сейчас все равно.

И ни слова не сказала, пока Тео и близнецы давали показания начальнику поезда, и даже надеялась, что за случившееся брата сурово накажут. Тщетные надежды: Гнев Тео настолько силен, что Магистрат, несомненно, спустит этот случай на тормозах. «Усушка и утруска» – так, кажется, они называют инциденты, когда Гнев случайно вырывается из-под контроля. Запланированные жертвы внезапно освобожденной энергии.

Так что я просто молчала.

И на вокзале, куда прибыл обратный экспресс, я продолжала пялиться в землю, упорно прижимая к груди баул окаменевшими пальцами. Не смотрела на братьев. Подчеркнуто не смотрела. Даже когда оступилась на ступеньках, выходя из вагона, и чуть не полетела прямо под платформу на вымазанные гудроном рельсы, и Юса схватил мой локоть справа, а Тео притянул сзади к себе за плечи, я все равно не удостоила их ни единым взглядом. Просто брезгливым движением плеч стряхнула их руки, как будто на меня нападало осенней жухлой листвы. Оба не возмущались, убрали ладони сразу.

– Клен, – только тихо позвал Юса.