Всё вокруг было настолько ярким, что слезились глаза. Ярким, пёстрым… Детским! Ненастоящим…

– Это – мой мир! – гордо повторил Щелкунчик, помогая мне спуститься на землю. И я ему была очень благодарна, потому что ноги дрожали неимоверно.

Я оглянулась назад, чтобы посмотреть на пещеру, из которой мы выехали, но, насколько хватало глаз, везде было лишь сказочное пёстрое великолепие.

– А… Вход… Где? – я неопределённо помахала в воздухе руками, для того, чтобы обозначить свой вопрос. – Где он?

– Исчез, – пожал плечами мужик, словно ничего необычного не произошло, – это же проход между мирами. Он закрылся.

– То есть, я не смогу вернуться обратно? – испугалась я.

– Почему? Сможешь. Просто какой смысл возвращаться туда, где ты будешь лишь куклой?

– А если я перестану быть куклой?

– Тогда ты всё равно останешься маленького роста. Тебе оно надо?

– А как тогда?

– Вот и спросишь у филина. Я подобных вещей не знаю. Если живёшь в стране великанов, то сам должен решать свои ненормальные по росту проблемы.

От подобной наглости у меня аж рот открылся. Это он… про мой мир, что ли?!

– А почему здесь не холодно?

– А почему должно быть холодно?

– Так снег же…

Вместо ответа Щелкунчик со злостью пнул ближайший сугроб.

– Снег… В нашей стране снега не бывает. А это… Это – аномалия! Портит нам все посадки, мешает передвигаться и работать! Если в городе постоянно чистят, то на полях… – он обречённо махнул рукой, – вся земля уже испорчена. Когда вернем нормальный облик, боюсь, придётся голодать, потому что на земле не растёт ничего, кроме сладостей!

Я только непонимающе глазами хлопала. А когда Щелкунчик отошёл на край поляны, высматривая что-то вдалеке, наклонилась и, зачерпнув горсть снега, лизнула его.

– И как, вкусно? – насмешливо прокомментировал не вовремя вернувшийся мужик.

Если бы могла, я бы покраснела от неловкости.

– Сладко…

– Так это же сахар. Конечно, сладко!

– Сахар?!

– Ну да, сахарная пудра. Целые сугробы сахарной пудры. Она впитывается в землю и уничтожает там почти всё живое. Всё, что выживает, начинает плодоносить сладостями, – он махнул рукой в сторону деревьев.

– А что же вы едите? – я прекрасно понимала, что одними сладостями сыт не будешь.

– К счастью, – Щелкунчик скормил небольшое сахарное яблоко лошадке и снова влез на козлы, – куклам есть необязательно. Детвора, конечно, первое время сладости ела, но потом перестала, так как с животами мучилась без нормальной еды. Легче вообще ничего не есть, чем один сахар жевать. Теперь ты понимаешь, почему мне нужно, чтобы проклятие над нашей страной спало? Не только люди стали куклами. Ещё и вся страна… превратилась в один большой леденец. Раньше конфеты росли лишь на паре сортов деревьев, а теперь везде.

Он похлопал деревянной рукой по месту рядом с собой, призывая не тормозить дальнейший путь.

– И это всё сделал Мышиный король?

Деревянное лицо собеседника ничего не выражало, но это не мешало ему играть голосом, становящимся то требовательным, то недовольным, а то и вовсе страшным. Вот, как сейчас.

– Да. Но он за это заплатит!

Я благоразумно села в сани, решив не сердить и без того недовольного мужчину. Лишь пожалела о том, что, похоже, моя мастерская лишилась не только Щелкунчика, но ещё коня, саней и кукольного домика, который пал жертвой в ночной битве с мышами. И как я буду это всё восстанавливать – непонятно.

Лошадка всхрапнула, и мы поскакали по дорожке среди разноцветных деревьев, булочек и сахарной пудры, покрывающей всю землю…

Через какое-то время я настолько устала от ярких красок, что прикрыла глаза и, вытянув, насколько возможно, ноги, облокотилась на деревянную спинку саней. Амортизации, конечно, не было никакой, но по сахарной пудре игрушечные сани скользили ничуть не хуже, чем по настоящему снегу. Получилось даже немного подремать.