— Группа, уезжающая в Чехию…

Ну, это ей не светит, это трое гениев-отличников, получивших на поездку гранты от Академии, и две дюжины тех, у кого родители имеют толстые кошельки.

— Группа, уезжающая в Петербург…

Петербург Мику никак не манил, она не любила этот город, он вгонял её в депрессию. Кроме того, в питерскую группу записались Регина и Дэн, а ей с ними никогда не будет по пути.

Пока декан монотонно перечислял фамилии, она успела принести соболезнования Сашке, который тоже оставался в городе. И тут…

— Друзья мои, появилась ещё и возможность поехать в Кутьевск, — взял слово заведующий кафедрой рисунка и живописи. — Мы связались с базой отдыха, которая расположена рядом с Георгиевским монастырем, и вчера получили ответ. Цена путевки на три недели по нынешним временам просто смешная, проживание в деревянных домиках без удобств, трехразовое питание. Добираться поездом через Москву, с пересадкой, потом автобусом. Но зато места изумительные — река, лес, монастырь пятнадцатого века. Желающим могу показать буклет с фотографиями.

— Мика, а ведь это, кажется, нам подходит, — ткнул ее локтем в бок Сашка. — Лично меня удобства мало волнуют. Поехали?

И они поехали.

***

Времени было в обрез — на сборы дали всего три дня. А у Мики был хвост по истории искусств. Пришлось гоняться по этажам за неуловимым доцентом Пановым и устраивать на кафедре на него засаду. Но, в итоге, хвост она ликвидировала и даже сумела с горем пополам разобрать композиционное построение Боттичеллиевской «Венеры». Сашка, выступавший в роли загонщика и болельщика, радостно чмокнул Мику в нос и умчался на свидание со своей Ленкой. Дело у них неуклонно катилось к свадьбе, и это радовало — Ленка была не слишком умна, зато обаятельна и покладиста. Сашке с ней будет хорошо.

Она плелась домой в расслабленном состоянии. Всё, завтра вечером отъезд. А то, что руководителем группы назначили Арсения Игоревича Кайсарова, Мику мало волновало. Как-нибудь да поладят, не на год же они едут, в конце концов. До этого она с Кайсаровым почти не пересекалась, в ее группе он не преподавал, так что охи-вздохи иных романтичных дев: «Ах, какой душка, ах, лапа...», воспринимала саркастически.

Купив у улыбчивой молдаванки кулек розовой черешни, она прыгнула в трамвай и уткнулась лбом в заднее стекло.

Вагон катил мимо сквера, где они тогда, в первый день знакомства, ели с Денисом мороженое. Мика отвернулась. Она все давно знала, давно поставила крест на иллюзиях и отучилась быть наивной и доверчивой. И то, что нужно поскорее научиться быть сильной и независимой, тоже знала. Вот только комплекс маленькой девочки, потерявшейся в огромном магазине, мешал. Был у неё в биографии такой постыдный факт — четырехлетняя Мика стояла и беззвучно рыдала в углу за какими-то манекенами, пока её не заметили продавщицы. Они вытащили несчастное брошенное дитя, вытерли ему сопли и отвели к усатому дядьке, который жутко строгим голосом по радиотрансляции велел родителям немедленно явиться за своим чадом.

С тех пор Мика немного выросла и даже точно уже не помнила, в каком именно магазине это случилось, вот только отвратительное ощущение никому ненужности вернулось — в тот день, когда Дэн, пряча глаза, сказал, что им надо расстаться.

И в тот момент она ненавидела и презирала только себя — слишком слабую, чтобы противостоять Регине. Только потом поняла, что та добивалась именно этого — жалких попыток борьбы. Не дождалась, Мике вдруг стало противно. Она просто отвернулась и ушла. И не плакала. Почти.