Тогда все изменилось. Она жила в другом районе и училась в другой школе. После своих уроков я мчался к ней. Друзья с района, с которыми я пропадал на улице весь прошлый год, отошли на задний план. На вопрос, где я пропадаю, я только отмахивался. Делиться своим счастьем я не собирался. И только Ирка как-то спросила:

- Ты что, за Адель решил приударить? Она же малолетка. - послал ее пешим ходом в известные места.

Первого декабря пятнадцатилетие моей девочки мы отмечали вместе с ее родителями. Тогда я впервые остался ночевать у них. Казалось, нет ничего круче, чем всю ночь прижимать свое счастье к груди. И просыпаться от лёгких прикосновений к твоим волосам.

Я опять стал учиться, Адель была отличницей. Я, конечно, туда не стремился, но у меня появилась цель. Вячеслав Борисович был преподавателем в вузе, и мы уже представляли, как будем там учиться.
Наверное, кто-то скажет, что это неправильно или даже неправдоподобно. Как можно спать вместе и ни разу при этом даже не целоваться, не говоря уже о большем? Но это так. Первый наш поцелуй состоялся только в феврале. Адель вручила мне валентинку и несмело коснулась губ. Казалось, мой мотор просто не выдержит тех оборотов, что он набрал. Руки подрагивали, когда я обхватил личико моей девочки и поцеловал ее по-настоящему.

Я давно уже не был девственником, дворовая жизнь учит быстро и рано. Но все, что происходило сейчас, было совершенно новым для меня. Невероятным.

- Боже, Ваня, почему ты не целовал меня раньше? - с горящими глазами спросила Адель, стоило разорвать поцелуй. - Это так... Так... Поцелуй ещё...

И я целовал, в тот день и потом, я целовал ее много раз, долго, упоительно, до сбившегося дыхания. Но дальше поцелуев дело не заходило.
Гордеев только один раз вызвал меня на серьезный разговор. Сразу после нашего с ним знакомства, когда Адель первый раз пригласила к себе.

- Ей только четырнадцать, - строго сказал мужчина. - Если узнаю, что ты...

- Даже в мыслях не было, Вячеслав Борисович, - перебил я его тогда. - Сам не обижу и никому не позволю...

Сам не знаю, чем вызвал его доверие. Но с Адель встречаться он разрешил и у них оставаться тоже.

Но я не сдержал слово.

В тот день я должен был встречать ее с художки. Занятия заканчивались в девять, и обычно Вячеслав Борисович забирал её, но у него был какой-то семинар, и я сказал, что встречу.

Начало апреля было холодным, даже зимних курток ещё не сняли. Я после школы лазил по улицам с пацанами, и перед тем, как ехать встречать Адель, решил зайти переодеться и поесть.

Мама лежала на полу на кухне. Я вызвал скорую и поехал с ней в больницу. По дороге набрал Адель предупредить, что опоздаю.

- Я не маленькая, доберусь, - ответила она. - Будь с мамой, ты ей сейчас нужнее.

Домой она не добралась. Ее изуродованное тело нашли через две недели. Экспертиза показала, что смерть наступила два дня назад. А значит, она жила и страдала в руках каких-то ублюдков целых двенадцать дней.

Вячеслав Борисович поседел в тот день, когда ездил на опознание тела. Тетя Марина не выдержала и наглоталась таблеток. Он похоронил их в один день.

Пока мама была в больнице, я жил у Гордеевых. Просто не мог уйти из ее комнаты. Я плакал, просил прощения, что не встретил, что подвел. А когда узнал о её смерти... Никогда не думал, что могу так реветь. Я выл раненым зверем, но боль не уходила, а черная дыра разрасталась. После похорон Гордеев привел меня на кухню, достал бутылку водки и налил в две рюмки.

- Пил раньше? - спросил он.

- Только пиво, и вино у вас.