У Клер родилась другая идея.

– А как насчет «Иуды»? – спросила она. – Разве вам не хочется посмотреть лучший фильм Касла?

– Что это вы такое говорите? – спросил Липски с внезапно проснувшимся интересом. – Что она сказала?

– Я говорю об «Иуде Йедермане», – ответила Клер. – У нас есть этот фильм. Хотите его посмотреть, не спускаясь в наш клоповник, как вы его называете? Мы могли бы показать его вам лично. Это лучший фильм Касла.

– Тю-ю-ю! – Липски отказывался ей верить. – Откуда это вы знаете? Иуда Йе-мер… Йе-бер… никогда не слышал о таком фильме у Макса. Вы выдумываете.

– «Иуда в каждом из нас», если по-английски. Но вы его и под этим именем не могли знать. Он был потерян в начале двадцатых. В идеальном состоянии.

Липски, скосив один глаз, скептически посмотрел на Клер.

– Откуда вам известно, что его сделал Макс? Там что – так написано?

– Это черновой монтаж – так мы думаем. Никаких титров там нет. Но мы получили его от человека, который знает, что это фильм Касла.

– Да? И от кого же?

– От человека по имени Джошуа Слоун.

Липски покачал головой.

– Никогда о таком не слыхал. Кто он такой? – Потом, заметно посуровев, спросил: – Из этих проклятых сирот, что ли?

– Сирот? Нет, почему сирот. Он коллекционер из Чикаго, – ответила Клер.

– Откуда же он знает, что это фильм Макса?

– С фильмом были кой-какие бумаги. Пара писем от некой Tea фон Пёльциг со студии «УФА».

Это имя подействовало на Липски, как красная тряпка на быка.

– Пульцик! Черт бы ее драл! Она все еще жива? Старая тощая мегера! Эти треклятые сироты не умирают. Как зомби.

– Вообще-то говоря, фильм и в самом деле был найден в сиротском приюте. В Германии. Оттуда-то Слоун его и получил.

Липски смотрел на нее в недоумении.

– Приют отдал ему картину?

– Нет, приют разбомбили. А фильм был найден среди развалин.

– Отлично! Значит, его разбомбили? Отлично.

– По крайней мере, именно так мы узнали, что это фильм Касла. Из письма этой женщины – фон Пёльциг.

– Ну хорошо, этот чикагский тип получил его из приюта. – Липски в упор уставился на Клер. – А к вам-то он как попал?

Клер задумалась на секунду, а потом соврала:

– Это подарок от одного местного коллекционера.

– Да? И от кого же?

– Когда-нибудь слышали об Айре Голдштейне?

– О Голдштейне? Об этом гонифе? И он дал вам картину Макса? Бесплатно? Ни за что не поверю. И потом, я слышал, что он умер.

– Он и умер. Я знаю его сына. Он продал часть коллекции отца.

– Черт бы их драл. Мне никто не говорил, что продаются фильмы Макса.

– Там был всего один – этот, – сказала Клер.

– И почему это он продал именно вам?

– Потому что мои знакомые знают – я неравнодушна к кино. К хорошему кино. А это хорошее кино. Необычное, но хорошее. Может быть, великое.

– Что значит «может быть»? – агрессивно сказал Липски. – Ведь это же фильм Макса, да?

– Так, может, сами и посмотрите? Фильм очень, очень необычный. Много эффектной операторской работы. Мы могли бы принести его вам. Ну, так что скажете, мистер Липски? Справедливый обмен. Мы покажем вам «Иуду» – вы покажете нам ваших Каслов.

– Семнадцать фильмов за один? И вы называете это справедливо?

– Но «Иуда» – особенный фильм. Настоящий коллекционный.

– И все равно он не стоит семнадцати.

– Ну хорошо. Давайте тогда один за два. За два лучших фильма Касла. По вашему выбору.

Липски пребывал в нерешительности – что-то бормотал, гримасничал. Может быть, он и дальше продолжал бы упорствовать, но крупная женщина снова надвинулась на него устрашающей грудью.

– Кончай, Зиппи, не сквалыжничай! – сказала она, и он неохотно сдался.