– А звуковая дорожка в хорошем состоянии? Я хочу сказать, если уж я плачу за Гленна Миллера…

Чипси нетерпеливо сообщил своему докучливому клиенту:

– Судя по тому, как мой батюшка, маньяк-коллекционер, относился к своей собственности, этот фильм, вполне вероятно, вообще не вставляли в проектор. Он собирал не для того, чтобы получать удовольствие. Это было хорошее вложение средств, черт бы его драл. Большинство этих лент никогда не доставались из коробок.

– Ну, хорошо, – сказал покупатель. – А если шестьсот пятьдесят?

– Все еще холодно. – Чипси шмыгнул носом и оставил человечка в состоянии кипения, а сам вместе со мной и Клер направился к небольшому ряду шестнадцатимиллиметровых коробок. – Я позволил Шарки отложить это. Имей в виду, я мог все это продать еще на прошлой неделе, но придержал, чтобы сначала ты могла взглянуть и выбрать.

Клер жадно пробежала глазами по картонкам. На мгновение она онемела от удивления, а потом повернулась к Чипси – от ярости она была вне себя.

– И вот это ты отложил для меня? Джерри Льюиса?!

– Это Шарки отобрал.

– Шарки – тупоголовый кретин. Это даже мусором не назовешь.

– Послушай, Кларисса, я тебе их уступлю по очень хорошей цене.

– Не смей называть меня Кларисса. С этого момента мы знакомы не настолько, чтобы ты звал меня Кларисса.

– Вы понимаете, мисс Свон, сколько я могу выручить за эти фильмы? Джерри Льюис в один прекрасный день станет культовой фигурой. В Париже так уже стал, вам это известно?

– В Париже тоже есть любители хот-догов. Что с того? Это называется интеллектуальная дешевка. Ты скотина, Чипси. Ты же знаешь, что я не могу себе позволить покупать все подряд. В особенности такое вот дерьмо.

– Я собирался подарить тебе один из этих фильмов – по твоему выбору. Просто по-дружески. Конечно, не «Подсадную утку» и не «Посыльного»[112]. Ведь это уже классика. Но любой другой – пожалуйста…

Обогнув один из стеллажей, появился потенциальный покупатель, все еще пытающийся провернуть сделку с Соней Хени. Он раздраженно ждал, слушая Чипси.

Клер, сраженная, присела на картонки с фильмами и закрыла лицо руками.

– Бог ты мой, Чипси, да мне было бы достаточно, если бы ты сказал, куда ушли все эти фильмы. Если бы ты хоть это сделал, чтобы знать, куда уплыло наследство.

– Клер, дорогая, прости, – выкрикнул Чипси, – но, откровенно говоря, это не имеет к делу никакого отношения. Это все старые ленты. Старые, старые ленты. Конечно, ученому вроде тебя небезразлично прошлое. Но искусство – это то, что есть сейчас. Искусство – это будущее, пророческий импульс. Для художника истинное искусство – то, что уничтожает прошлое и его отжившие ценности. Это…

– А если семь сотен? – спросила гавайская рубашка.

– Продано! – заорал Чипси, и человечек принялся выписывать чек. – И еще покажите ваше водительское удостоверение, – предупредил он.

Пока Чипси и его покупатель были заняты сделкой, в хранилище со своей тележкой въехал громадный красавец блондин, которого мы с Клер встретили по пути сюда.

– И это, – сказал Чипси, указывая на стопку коробок, на которых сидела Клер, – то, что леди согревает для нас своим хорошеньким тохусом.

– В ту же машину? – спросил красавец.

– В ту же.

Клер отодвинулась, и парень стал нагружать картонки на тележку. Вдруг она, испустив мучительный стон, прыгнула и ухватилась за его мощный бицепс.

– Господи, этого не может быть! – сказала она.

Чипси собственнически и горделиво усмехнулся.

– Да, парень – класс, есть на что посмотреть, правда? Клер, познакомься, это Джером. Он похитит всю славу за мой следующий фильм. Я вполне понимаю твою реакцию. Но я тебя предупреждаю, его уже застолбили.