– А-а-а, Полина Владимировна… Ну да, бывает!

В их голосах звучало искреннее сочувствие людей, с которыми сия достойная леди происходила регулярно, а с этим бедолагой вот-вот случится на всю жизнь. Даже мандрагора, которая успела наполовину зарыться обратно, удвоила усилия.

– Что ж, продолжайте, – разрешил лесник, и лучи фонарей сошлись на взрыхленном участке земли, словно прожекторы в цирке, призывая дебютанта смертельного номера сделать алле-оп.

– Ага, – с надеждой подхватила Лиза. – Вдруг там совершенно случайно и клад найдется?!

Оправдываться и отнекиваться означало растерять последние крохи самурайской чести и самоуважения. Оставалось только пройти этот тернистый путь до конца – в священной тишине, под четырьмя, а потом и пятью пристальными, как у духов предков, взглядами: Петрович пошел знакомиться с новой компанией, придирчиво всех облазил-обнюхал и в итоге обосновался на плече у Кая. Видимо, его эмоциональный фон оказался самым комфортным, и ежик с благожелательным интересом уставился на обливающегося потом хозяина.

Женька питал ностальгическую нежность к Mandragora cassandria – она напоминала ему эдемский трюфель, хотя на самом деле была родней тех прибрежных ракушек, вступившей в симбиоз с растением. Почкование мандрагоры совпадало с опаданием выводковых почек[2] дубровника вариативного, и если между молодежью вспыхивала межвидовая симпатия, то возникало новое уникальное существо, подвижный «клубень» с фотосинтезирующим хвостиком а-ля зеленый лук. Колония мандрагор обычно состояла из нескольких сот особей, трудолюбиво рыхлящих и удобряющих почву у корней материнского дерева, а если оно погибало, то самая крупная давала начало новому.

Интересно, что оба симбионта прекрасно жили и по отдельности, но тогда моллюски зарывались намного глубже, а из древесных почек вырастал ничем не примечательный кустарник.

Роджеру наконец удалось так бережно, что даже лесник не придрался, окопать мандрагору со всех сторон, веточкой очистить от земли – и обнаружить, что конкретно этот клубень не почкуется, а значит, надо снова браться за лопату.

– Да они все тут такие, по хвостикам видно – плотно сжаты, – сжалился над ним Женька. – Пойдемте, я вам другую колонию покажу, в самом разгаре! Попросили бы нормально, днем, я бы и пластиковую рогатинку прихватил, ею копать удобнее…

– Извините, – пробормотал окончательно деморализованный Роджер, – не хотелось беспокоить вас по такой ерунде…

– Ерунде, ага! – возмущенно вскинулся Женька, а Петрович осуждающе зачирикал. – За последний месяц какие-то паскуды уже четыре полянки перепахали! Выбирают средние, самые крепенькие мандрагорки, явно для подпольной зооторговли, а в процессе втрое больше топчут и калечат!

– Я только сегодня утром прилетел! – поспешил уточнить Сакаи, протягивая руку к ежику – «ты друг мне или тому киборгу?!»

Петрович пристыженно перебрался на хозяйское плечо, хотя с Каем, надо признать, он сочетался лучше – оба взлохмаченные блондины и есть кому считывать и проецировать эмоции. Впрочем, с этим и Лиза прекрасно справлялась.

– Ага, – с огорчением подтвердила она. – На «Марии Мирабелле». Хотя… Вы так нам и не рассказали, когда и зачем были на Кассандре в прошлый раз!

«И не расскажу!» – затравленно подумал Роджер, только сейчас заметив, что лесник с камуфляжем тоже составляют единое лиловое целое. Это у них что, униформа такая? Или секта?!

– Я вас ни в чем и не обвиняю, – уже на ходу заверил его Женька, – просто накипело! Браконьерствовать на планете, населенной киборгами, – это какая-то запредельная наглость!