– Поняла, – Глотая слёзы, ответила она. – Но, как же так, ведь революция, все должны помогать друг другу?

– Вот они и помогают, только сами себе, – Хмуро бросил в ответ муж. – У каждого своя правда. Надеюсь, Временное правительство сможет навести порядок, переловить и наказать всех бандитов, а матросов – приструнить. Иначе…

– Что иначе, любимый?

– Иначе нам всем будет очень плохо. Но, я слышал, создаются отряды народной милиции. Может, они смогут навести порядок. Их начальником назначен мой хороший знакомый, Дмитрий Андреевич Крыжановский, городской архитектор и профессор. Будем надеяться, дорогая. Не плачь, я куплю тебе новое обручальное кольцо, лучше прежнего.

– Глупый, где ты его купишь? Все ювелирные магазины закрылись, а драгоценности владельцы прячут в сейфах банков или у себя дома.

– Разберусь. Утро вечера мудренее. Давай, дорогая, ложись спать.

– А если они ворвутся к нам ночью?

– Значит, придётся купить револьвер, и тебе тоже! – Наставительно выставив в её сторону указательный палец, сказал он. – Не бойся, не ворвутся. Я поговорю с капитаном Карнишиным, может, он сможет чем помочь. Или у дворника спрошу, как лучше защититься. Деньги у нас есть, да и жену я его вылечил почти бесплатно, он это помнит. Мужик этот из народа, его не тронут, если что. Да, пожалуй, поговорю с ним. Какая-никакая, а защита для тебя будет. Извини, что так получилось, но у меня сейчас много работы. Очень много раненых, и их привозят всё больше и больше. Придётся ночевать в больнице. Ты не переживай, я всё решу. Всё будет хорошо, дорогая.

– Да, всё будет хорошо, – Прошептала она в ответ. Её губы улыбнулись, она обвила руками шею мужа и прижалась всем телом к своему самому дорогому человеку.

«Наш русский либерал, прежде всего, лакей, и только и смотрит, как бы кому сапоги вычистить» Ф.М. Достоевский.

На седьмой день своего лежания в «Филях» на Тверской, я спокойно ожидал прибытия «своего» друга. Господин Керенский, министр юстиции, бывший ранее управляющим гостиницей А.Ф. Керенским по прозвищу Алекс Кей, удосужился личного посещения своего коллеги и личного друга.

Эта информация о «друге» не всплыла волшебным образом в мозгу, а была по крупицам выжата из Ольги Львовны, его дражайшей супруги. С ней он на третий день стал подолгу разговаривать и начал постепенно вытягивать информацию о своих связях. Точнее, о связях его предшественника, окромя половых, о которых его супруга скромно умалчивала. Может не знала, а может их и вовсе не было. Но, рассматривая самого себя в зеркало, он думал, что это вряд ли. С такой-то рожей.

Однако, возвращаясь к памяти предшественника, как только Александр Федорович понял, что находится в информационном вакууме, он стал внимательно штудировать газеты. Человеку двадцать первого века из местной корреспонденции что-то понять было довольно сложно. Особенно, если не учитывать лозунги, краткие сводки, а также присутствие огромного количества личных мнений и портретов новоиспечённого правительства. Вместо того, чтобы ломать голову самому, Керенский подозвал супругу и начал её «пытать».

– Оленька, а не расскажешь ли ты мне о моих друзьях и коллегах, а то я, кажется, память потерял. Лошадь крупная попалась, как лягнула меня копытом, да всю голову и отбила. Вместе с памятью.

Ольга Львовна, искренне обрадованная таким к себе вниманием со стороны мужа, тут же с жаром и со всеми, подчас ненужными, подробностями стала рассказывать обо всех личностях, которых знала. А знала она, оказывается, довольно многих. Алекс пытался направлять русло её рассказа на деловые качества и положение обсуждаемых, но Ольгу Львовну, что называется, понесло!