Первым же указом Временного правительства из тюрем выпустили многих арестантов, а вместе с ними, как в России водится по стародавней привычке, дали свободу и многим уголовникам, у которых сроки подходили к концу. Отпустили и известных террористов, руки которых были по локоть в крови их жертв, но не осуждённых за это на смерть. Среди них оказалась и, ставшая впоследствии известной, Фанни Каплан.

Полиции не осталось, по улицам важной поступью шагала Свобода. Свобода мысли, свобода совести, свобода печати, свобода всего, чего только душа пожелает. Но, по неизвестной для неё причине, большинство людей предпочитали не свободу самовыражения, а свободу беспредела. Свободу низменных страстей и похоти. Свободу любых поступков над властью и законом. Анархия – мать порядка! Долой государство, долой закон, долой совесть!

Проходя мимо винной лавки, Ксения Никитишна заметила, как толпа людей, в которой мелькали куртки рабочих, шинели солдат, бушлаты матросов, картузы и шапки мещан и студентов, разносила дверь в заведение. Внутри уже слышались радостные возгласы людей, дорвавшихся до бесплатного хмельного. На пороге лавки лежал сам хозяин, с разбитым в кровь лицом. Ему повезло, что он остался жив.

Втиснув руки в меховую муфту и сжавшись под модным котиковым манто, женщина поспешила домой, в ужасе вспоминая только что увиденное.

Она так торопилась, что не заметила, как сзади пристроился мелкий мужичонка, одетый в рваное пальто, с грязным картузом на голове, натянутым по самые уши. Она ускорила шаг, когда начала проходить тёмную арку своего дома, но неожиданно была сбита с ног этим человеком.

Схватив женщину за ворот котикового манто, грабитель сунул ей под нос заржавленный, однако хорошо заточенный нож, и прошипел.

– Ну, что, красотка, отдавай золотишко да кошелек, а не то жизнь свою оставишь здесь. А напоследок я с тобой ещё и позабавлюсь.

– У меня ничего нет, – Омертвелыми губами прошептала она в ответ, ощущая на своём лице смрадное дыхание грабителя, буквально накануне вышедшего из тюрьмы.

– Есть, как же, нет! – И грабитель полез левой рукой женщине за пазуху. Его рука стала жадно ощупывать её грудь, крепко тиская и сжимая до ясно ощутимой боли. Пошарив, грабитель нащупал подаренный матерью золотой медальон на тонкой цепочке. Ухватив, он рывком сдёрнул медальон с шеи, разорвав при этом тонкие звенья цепочки, и достал руку из-за пазухи обратно уже с добычей. Но на этом преступник не остановился.

– Кольцо давай, а то палец отрежу!

Рыдая, она сняла с пальца широкое обручальное кольцо. Забрав его и выдернув из её ослабевших пальцев маленькую дамскую сумочку, он сказал ей в лицо.

– Ах, какая ты сладкая дамочка. Жаль, ещё наше время не пришло. Один я пока, но скоро, скоро мы будем не только деньги у вас отбирать, но и честь, и жизнь! Попомни мои слова, бла-аро-одная! – Презрительно выдохнул он, и исчез в тёмной арке выхода на улицу.

Добравшись до дома, Ксения Никитишна в слезах рассказывала об этом мужу, который только-только вернулся из госпиталя, размещённого в комнатах Зимнего Дворца. От её слов он мрачнел всё больше и больше, пока, наконец, не сказал.

– Как стемнеет, из дома ни ногой. Одна не ходи, солдатня, матросня… все шастают вокруг, не ровен час изнасилуют. А бандитов развелось – тьма! Без оружия нельзя из дома выйти. Одна и днём не ходи. Всё, что смогу, я сделаю сам. Продукты буду присылать со знакомыми, или приносить. Дверь никому не открывай, только если хорошим друзьям, или по паролю «Геология». Эти крестьяне, да и рабочие тоже, не знают, что это такое, да и выговорить не каждый бандит сможет. Ты поняла, любимая?