Керенский стоял возле зеркала, поправляя на себе френч и пряча во внутренний карман небольшой браунинг. Всего лишь небольшая, но необходимая предосторожность, не более того.

Смотрясь в зеркало, Керенский думал о себе немного с пафосом и немного с сарказмом. Мир по-прежнему существует, жизнь идёт, земля крутится вокруг солнца, а Керенский вокруг России. Не будет Керенского, все по-прежнему будет крутится, а если не будет России, то мир изменится до неузнаваемости. Такие вот дела. Вздохнув, Керенский отошёл от зеркала, пора было ехать в Смольный, там его ждали. На сегодня была запланирована встреча со специально приглашённым главным раввином Российской империи. Можно сказать, что это будет если не судьбоносная, то очень важная встреча.

Приехав в Мариинский дворец, Керенскому пришлось подождать Якова Исаевича Мазе, тот опоздал на полчаса. Ну, что же, бывает… Керенский втянулся в работу и потому, когда ему доложили, что приехал главный раввин, он продолжал перебирать документы, сказав адъютанту, чтобы прибывший подождал, пока он освободится. Примерно через час, когда Мазе уже весь извёлся ожиданием и собирался уйти, его пригласили.

Главный раввин был человеком небольшого роста и весьма благообразного вида, с аккуратно подстриженными бородой и усами, имевшими изрядную долю проседи, без всяких ортодоксальных пейсов. Весьма колоритный человек. Войдя в кабинет, он придирчиво огляделся,

– Прошу вас, присаживайтесь вот здесь, – Керенский радушно повёл рукой, указав на ближайший к нему стул за большим столом.

– Господин министр, меня уведомили, что вы вызвали меня для серьёзного разговора.

– Да, это так. Я просил, чтобы вы приехали. Рад, что вы выполнили мою просьбу, нам предстоит обсудить очень многое, для чего потребуется ваша помощь.

– Несомненно, я не мог никак отказаться и всегда готов оказать любую помощь, – слегка наклонил голову главный раввин.

– Это радует, ведь это целиком в ваших интересах.

– Да? Весьма удивлён. Чем же вам не угодили евреи?

Несмотря на серьёзность ситуации, Керенский расхохотался во всё горло, поставив в недоумение Якова Мазе.

– Чем? Да, собственно, ничем. У нас в России даже председателем Временного правительства стал чистокровный еврей, представляете?

– Да, конечно, я это знаю, но вы ведь пригласили меня не для этого? К тому же, я прекрасно понимаю, почему и каким образом он попал на эту должность.

– Вот как? Ммм, Моссад не дремлет!

– Прошу прощения?

– Да это я так, не обращайте внимания. Воспоминания прошлой жизни.

– Прошлой жизни?

– Да, это уже вторая моя жизнь, которую я проживаю.

Раввин молча смотрел на Керенского как на сумасшедшего. На мгновенье в его глазах промелькнула опаска, что он разговаривает с умалишённым. Но видимо эта мысль не пришлась ему по вкусу, и он откинул её, как весьма глупую. Этот человек, сидящий сейчас напротив, может быть и был сумасшедшим, но никак не дураком. А значит, ему так нравилось говорить или, высказываясь так, он преследовал какую-то цель. Поэтому Мазе откинул лишние мысли и спросил:

– Вам тяжело, я понимаю. Революция разделила наш мир на период до свержения царя и после его свержения, но вы от этого только выиграли, стоит это признать. И всё же, зачем вы меня пригласили к себе?

– Мне нужно поговорить с вами о вас.

– Обо мне?

– Нет, не конкретно о вас, а о вас всех остальных.

– То есть, о всех евреях, – догадался Мазе.

– Да. Вы же были на процессе Бейлиса?

– Да, я там был, но какое это имеет отношение к вашему вопросу? – насторожился Мазе.

– Никакое, это я так, просто спросил.