– Женя, ты можешь говорить? – произнесла тяжелым голосом Раиса Марковна, не поздоровавшись.

От самого звонка, от того, каким голосом с ней заговорили, Женя как-то сразу поняла: произошло что-то страшное, и сейчас ее жизнь закончится.

– Раиса Марковна, что случилось?

– Женя, приезжай в роддом… Здесь полиция… и следователь хочет с тобой поговорить… Марина покончила жизнь самоубийством…

– Как… – Женя хотела спросить, «как покончила…», и не смогла закончить фразу.

– Женя, она повесилась. Приезжай…

Мобильный выскользнул из сразу похолодевших пальцев и с глухим стуком упал на стол. Евгения посмотрела на замерших подруг и, как воду, выпила предназначавшийся для Ленки коньяк.

– Мне надо на работу. Там Марина… – она потерла рукой лоб. – Сказали, что она умерла… Самоубийство…

– Я еду с тобой, – решительно заявила Дашка, – а ты что сидишь, как квашня?

– А что мне делать? – обиженным голосом спросила «квашня» – она же Ленка. – И почему я квашня?

– Такси вызывай, прынцесса! – передразнив ее «обиженный» голос, резко посоветовала Дарья. – Так, девочки не расслабляемся. Женечка, иди ополосни лицо холодной водой. Ты должна быть в форме. У нас пять минут на сборы.

***

Кабинет по современным меркам был небольшим – около ста квадратных метров. Когда она оговаривала с архитектором и дизайнерами его форму и интерьер, было выдвинуто несколько условий. Кабинет должен иметь слегка вытянутую форму овала или прямоугольника, больше стремящегося к квадрату, с четким разделением на две неравнозначные зоны – основную, большую, рабочую, и второстепенную, меньших размеров и менее официозную – для «дружеских», полуофициальных бесед. Весь интерьер необходимо выдержать в стиле «английского кабинета», но без массивного утяжеления с учетом, что его хозяйка – женщина, но и без лишнего акцента на этом – чтобы гости не строили каких-либо иллюзий по ее поводу. И все было сделано именно так, как она хотела. Стены по периметру были уставлены книжными стеллажами, умеренно тяжелый рабочий стол дополнял новейший компьютер, строгие кресла и несколько диванов усиливали деловую атмосферу. На видном месте, почти у входа, отдельно высилась тумба, схожая с аналоем, и на ней возлежал устрашающих размеров фолиант в кожаном переплете, украшенный золотым тиснением, россыпью полудрагоценных камней и массивными серебряными пряжками-застежками. Это было эксклюзивное, изданное в единственном экземпляре собрание сочинений Пушкина, подаренное хозяйке кабинета деловыми партнерами. В полукруглой нише – экседре – находился небольшой камин, пара уютных кресел и журнальный столик. Здесь за чашкой кофе проводились более доверительные беседы.

За стенами кабинета кипела жизнь. Машины и люди в безумном ритме сновали туда-сюда. Суета сует. Как быстро проходит жизнь. Жизнь – это движение. В современном мире жизнь – это гонка. Гонка на выживание. Если ты не в лидерах, тебя затопчут такие же аутсайдеры. Когда ты в лидерах, то в затылок с ненавистью дышат «вторые», готовые в любой момент столкнуть и растоптать. Но сейчас Багрицкую это меньше всего волновало. Учитывая то положение, что она занимала в высшем экономическом эшелоне, ей уже давно никто не смел открыто объявить войну, если только так – чуть куснуть, а потом, жалобно скуля осознавав весь ужас содеянного, пытаться побыстрее спрятаться в тайную норку и притвориться (от греха подальше) мертвым. Сейчас ее голова была занята совсем другим. Последняя неделя почти выбила ее из колеи. Подойдя к столу, она нажала кнопку вызова и, достав из шкатулки сигарету, вставив ее в длинный мундштук, поднесла ко рту. Появившийся буквально из воздуха секретарь, стараясь скрыть растерянность, похлопал себя по карманам в безуспешных поисках зажигалки. Она, слегка качнув головой, тут же прекратила его судорожные подергивания.