Увидев, что я разговариваю с казаком, толпа дала мне место, и веселый молодой матрос весело подмигнул мне и сказал: «Russe bon…»[21]

Так на баке происходило франко-русское слияние на почве музыки и пения, и в то же время на юте в кают-компании при посредстве женщины офицеры дружественных наций знакомились между собой.

С офицерами ехала жена одного капитана, служащего на Мадагаскаре, молодая еще женщина в изящном костюме парижанки. Вечером Г.В.К-ий подошел к пианино и заиграл. Французская военная дама оказалась певицей. Сейчас один из офицеров представился К-му и представил его певице. Не прошло и пяти минут, как все перезнакомились, и в кают-компании раздались звуки французских романсов.

6 (18) ноября, четверг. Что за скучная, надоедливая история – качка. Неужели она продолжится все пять дней нашего перехода, неужели нельзя к ней привыкнуть, неужели еще пять дней будет эта томительная головная боль, эта пустота желудка, отсутствие аппетита, воли, полная апатия?!

В конвое трое больных.

Я лежу в душной каюте, и тяжелые мысли идут в голову. Смотрю газеты из России, как назло натыкаюсь на всякие неприятности. «Новое Время» по поводу гибели «Гангута» ополчается на современный тип судов из железа и находит его небезопасным для плавания, а наш Pei-ho весь из железа… Черт возьми, скучно. Вагнер убил ни в чем не повинную жену, и суд смакует, по обыкновению, интимные подробности дела. На суше – это всё пустяки, но на море, да особенно в качку, это порождает черные тягостные мысли…

Выйдешь на палубу. Кругом море и небо. Небо светло-синее, прозрачное, море, покрытое грядами волн; по большим синим волнам рассыпаны маленькие волнышки, они налетают на борт, ударяются об него, шумят и рассыпаются в тысячу брызг. Скучная, однообразная картина.

Вчера французы угощали нас шампанским, сегодня вечером мы зовем их к себе. Позднее на юте, на палубе, под тентом, под ласкающим дыханием пассата слышно пение «Si tu m’aimais»[22], звучит над волнами Красного моря известный романс, слышны мягкие аккорды – и воспоминания далекой родины толпятся в мозгу.

Тепло. Половина конвоя ночует на палубе. Тропики дают себя чувствовать, недаром сегодня в полдень мы были под 24°13’ северной широты и 34°00’ восточной долготы (от Парижа).

7 (19) ноября, пятница. Сегодня все с утра облачились во фланелевые костюмы и пробковые каски. Термометр показывает 25°R в тени. Море, покачавшее было нас третьего дня, успокаивается. Большие волны улеглись, осталась только одна мелкая безвредная зыбь. В полдень мы прошли 19°46’ северной широты и 36°44’ восточной долготы. Каждый день приходится переводить часы – мы быстро подаемся на восток. Днем все на палубе. Тепло, как в самый жаркий день у нас в Петербурге. Хорошая погода заставляет общество немного скучать, приходят в голову неожиданные остроты, французы придумывают развлечения.

– Вы будете представляться? – спрашивают офицеры у нашего секретаря А.А.О-ва; речь идет о знакомстве с французскими офицерами.

– Зачем же мне представляться, я могу и натуральным быть, – следует быстрый ответ.

Французские офицеры придумывают устроить на юте благотворительный аукцион. К нам является депутация с просьбой пожертвовать какую-либо вещь для лотереи-томбола в пользу сирот французских моряков; в пользу их вдов устраивается концерт. Жена мадагаскарского офицера под аккомпанемент К-ого исполнит несколько романсов, одна французская и одна английская дамы сыграют на пианино, Л.К.А-в споет романс Чайковского «Но то был сон», один французский офицер продекламирует стихи на несчастную тещу, кандидат на классную должность К-ов пропоет под гитару русскую песню, японец продекламирует японское стихотворение – словом, вечер ничем не хуже, чем те благотворительные вечера, которыми порой развлекаетесь и вы, глубокоуважаемые читатели.