Но иногда и газеты обманывают.

Вот если бы можно было всё точно знать…

Кайтусю кажется, что раньше на свете было интересней.

Где сейчас Варшава и дома стоят, раньше были леса, болота и медведи. А в лесах укрывались разбойники.

Были рыцари.

Были короли в коронах.

Шестёрка белых коней везла золотую королевскую карету.

Было на что посмотреть.

Нападали татары. Брали в полон. Похищали детей и продавали в рабство туркам.

Были волшебные часы.

В доме у бабушки были такие волшебные часы. Большие, висели над комодом. Это ещё когда были живы бабушкины родители. Они тогда жили не в Варшаве.

– Бабушка, расскажи про часы, – просит Кайтусь.

– Так отец сердится, что я тебя пугаю, а ты потом неспокойно спишь.

– Бабушка, ну один разочек всего. Ведь я же и так знаю. И совсем не боюсь.

– Ну ладно. Старые это были часы, очень старинные.

– Золотые, – подсказывает Кайтусь.

– Не золотые, а позолоченные. Из дерева. Резные.

– И на часах была рука, а под рукой ключ, – подсказывает Кайтусь.

– Правильно. Внизу циферблат, а над ним рука и ключ.

– И часы не ходили, – говорит Кайтусь.

– И не ходили, и не били. Ни один мастер не мог их починить. Они висели на стене и ждали своего часа.

Кайтусь подсаживается ближе.

– А они большие были?

– Как картина. Над комодом висели.

– А рука большая была?

– Как твоя.

– Дальше, – торопит Кайтусь.

– Висят себе часы, не ходят, не бьют. Но когда в доме должно было случиться какое-нибудь несчастье, рука брала ключ, и часы били и звонили.

– А какой час? Двенадцать?

– Нет. Не помню. Я тогда молоденькая была, а твоя мама совсем маленькая. У неё и зубов даже ещё не было.

– И что дальше?

– Раз рука взяла ключ, и часы пробили на смерть дедушки. А однажды перед пожаром. А в последний раз я сама видела и слышала.

– А они громко били?

– Обыкновенно. Как часы.

– А рука долго держала ключ?

– Не помню, не буду обманывать.

– А пальцы руки двигались?

– Не помню, Антось.

Кайтусь тоже многое забыл – не помнит, например, как был маленьким.

– Бабушка, расскажи, как воры хотели отравить Азора.

– Да я уж тебе столько раз рассказывала. Были у нас две собаки. Азор был молодой, а Кадо старый и умный.

– И чуткий, – добавляет Кайтусь.

– Верный, умный пёс.

– Воры подбросили отравленную колбасу, – подсказывает Кайтусь.

– Да. Но Кадо сразу почуял. Нюхает колбасу, лает, а не ест.

– Бабушка, а про фельдшера расскажи. Такая смешная история.

– Да уж, и смех, и горе. Твоя мама заболела. И дедушка вызвал фельдшера.

– Кадо сидит на цепи.

– Да. Он сильный был. Мог разорвать чужого.

– И он сорвался с цепи.

– Сорвался и кинулся на фельдшера.

– А тот раскрыл зонтик.

– Ага. Вскочил на помойный ящик и зонтик раскрыл.

– А Кадо убежал.

– Погоди. Не спеши. Кадо поджал хвост, отскочил. Стоит с глупым видом и зовёт на помощь.

– Наверно, подумал, что зонтик стреляет?

– Ну, кто знает, что думает собака.

Кайтусь зевает, спать ещё не хочется, но во всём теле истома.

– Смешно было, – говорит бабушка, – смотреть, как эта огромная собачища ела из одной миски с кошкой.

– С Муркой?

– Нет. Мурка раньше была.

– Расскажи.

– Ну, слушай. Только мы нальём Кадо в миску еду, кошка тут как тут. Вовсе она и не голодная, приходит просто подразнить. А Кадо ждёт, пока она выберет, что ей охота. Он голодный, сердится, пробует её оттолкнуть лапой. А она – ш-ш! Смеху было! – Бабушка смеётся, хоть всё это происходило давным-давно.

Кайтусь тоже смеётся, хоть и не видел этого.

– Бабушка, а теперь про крыс.

– Ладно, только на этом конец.

Кайтусь согласен.

– Дом у нас был старый, но чистый. Ни клопов, ни мышей. А сосед у нас был очень скверный. Вот стоит наш дом, дальше забор, и сразу его хибара.